Бравовна посудину с липовым отваром обратно в печь убрала, прибралась на столе, мятль под бок сестре подоткнула и села за ткацкий стан полотно доканчивать.
— Ладно у меня прясть да ткать выходит, — сказала она. — Вот, тятеньке новая рубаха будет.
Зазвенела во дворе конская упряжь, послышался голос молодецкий. Соскочила Гореслава с печи, к окну бросилась. Кони ретивые землю рыли, пар из ноздрей над ними клубился. Слава возле них хлопотал в вышитой рубахе и жупане.
— Ой, сижу я тут, а Белёна Игнатьевна думает, что девка-гулёна на реку убежал, — забеспокоилась Наумовна. — Идти мне нужно.
— Брата испугалась? — спросила Зарница. — Не бойся, не тронет он тебя. Посиди хоть часок.
Покорно села Гореслава на лавку, взяла в руки горшок, хотела кашу сварить для Эльги — Бравовна удержала. "Всезвана Первяковна давно уж обед приготовила", — сказала.
Весёлый, румяный вошёл в избу Слава, улыбнулся девкам.
— Хмурень холодком повеял, а кони мои всё так же резвы. Не прокатить ли с ветерком, красавицы? — спросил.
— Поезжай, поезжай, лапонька, — донёсся из сеней голос Всезваны Первяковны. — Я сама с Эльгочкой посижу, мать ведь я ей родная.
— Как же, матушка, одну тебя оставлю? — спросила Зарница, дела свои оставив. — Работы по дому много.
— Ничего, Весёну кликнешь, поможешь, — сказал Бравич и добавил, — знаю я двор, где любоглазая живёт: у плотника Добрыни. Там ли, славная?
Гореслава кивнула.
— С громом, с шумом по Черену прокачу на горячих в яблоках конях и платы не возьму, на зло девкам и парням.
— А от чего ж не прокатиться, — подумала девка, — я больше не Изяславова невеста; больно мне, больно без него, но схорониться в избе я не хочу. Поеду с ним, не подмога я Эльге.
— Ну, поедете али нет.
— Поедем, — громко ответила Гореслава. — Только ты не гони шибко, Бравич.
— Кони ретивы, не стоят на месте.
Эх, быстро пара летела вдоль реки; весело на сердце было. Наумовне по — началу боязно как-то было; казалось ей, что телега на повороте перевернётся, но Слава умело лошадьми правил. Встретилась им Всезнава с подружками, завистливым взглядом проводила. "Что ж, знать, не она с Изяславом гуляет, а Найдёна", — подумалось Гореславе.
Вдруг на первом скаку остановились борзые кони, присмирели, на месте замерли.
— Князь едет, — прошептал Слава.
Вновь увидела Наумовна мужа с серебряной паутинкой в волосах в червлёном мятле верхом на почтенном летами буланом жеребце. Степенно ступал долгогривый, знал, кого везёт. Тут окончательно убедилась девка, что вершник этот действительно князь. Вышеслав хмурен был, недобро на Бравича весёлого посмотрел. Показалось Наумовне, что среди кметей, его сопровождавших, узнала она Изяслава. Ехал он гордо на своём огненном, на неё лишь мельком глянул. Ну и пусть, тужить она не будет.
