Проехал князь, снова резво побежала пара. Гореслава, ещё до этого от тоски страдавшая, теперь совсем пригорюнилась. Зарница беспокойно по сторонам посматривала, брата за рукав тянула да шептала: "Не гони ты так, Слава, то же будет, что и в прошлый раз. Батюшка заругает". Парень её не слушал, а ещё чаще лошадей вожжами похлёстывал. С криком из-под копыт птица домашняя разлеталась, иногда матери торопливо детей своих заигравшихся на руки подхватывали, недобрым взглядом возницу провожали. "Бедовый парень", — крикнула ему вслед одна старая карелка. Наумовна вздрогнула, вспомнились ей Миланьены слова, про Славу сказанные. Ой, не нужно ей с ним гулять, добра не видать от такого парня. Кони бешенные, гулянья весёлые да парни хмельны — меж ними себя Гореслава не представляла.
Но вот пара замерла перед Добрыниными воротами; сердце успокоилось. Осторожно девка с телеги на землю слезла, поблагодарила возницу и ворота отворила.
— Не хочешь ли со мной погулять по бережку вечером? — бросил её вслед Слава.
— Не пойду. Устала я от гуляний.
— Как хочешь. Передумаешь — рад буду.
Снова кони резвые, шеи по-лебединому изогнув, поскакали по улице; доносился долго ещё молодецкий посвист.
Во дворе встретилась Гореславе Миланья. Шла она с полным кувшином молока.
— Дома ли Хват Добрынич?
— Дома. Лавку починяет.
— Один он?
— Один. Белёна Игнатьевна к корове в поле пошла, а Добрыня Всеславич с старшим сыном у князя плотничают.
Подождала Наумовна, пока чернавка молоко в клеть отнесёт, и в избу поднялась.
Парень с усердием делом своим занимался, не заметил, как девка вошла.
— Осерчал ты на меня, Хват Добрынич, разговаривать со мной не желаешь. Из-за Изяслава ли?
— Не за что мне на тебя сердиться, просто не хочу битым ходить.
— Коли Егор был бы на твоём месте, славно бы кулаки поразмял.
— Силён он да ещё князевой сестры сын.
— Испугался ты, что ли? Не гоже парню бояться. Прощения у тебя прошу за Изяславовы дела. Глуп он да и злился напрасно.
— Помирилась с ним?
— Нет. Не прощу я его.
Гореслава к печи подошла и угли в ней помешала.
— Мать велела передать тебе, чтоб с Миланьей к Светославе Третьковне сходила, а опосля отнесла б старостиной дочери отвар, что чернавка с утра приготовила.
— Светослава Третьяковна в посаде живёт?
— Там; Миланья дом знает.
Чернавка в избу вошла, бочком вдоль стены прошла.
— Идите, что ль. Да не забудьте, что два платка она просила козьих.
Миланья в сени вышла, там спутницу свою дожидалась. Наумовна вслед за ней вышла, но на пороге остановилась.
