Такой голос, мягкий, с задушевными переливами, у них в совхозе только у одного человека — у директора.
Вера закрыла книгу, поднялась. Перед ней стоял Савелий Петрович и еще кто-то, незнакомый.
— Вот приехали к тебе из совхоза «Восход». Знакомьтесь.
Вера протянула руку.
— Будем знакомы. Салов, бригадир, — сказал приезжий.
Вера встретила его прищуренный, острый, с хитрецой взгляд.
— Насчет уток, что ли?
— Вроде так.
— Ох, уж и когда эти гости кончатся, — чуть-чуть рисуясь, вздохнула Вера, — и ездят, и ездят.
— Подожди, подожди! — остановил ее директор. — Тут, брат, совсем другое дело. Вот на соревнование тебя вызывает товарищ, обогнать тебя хочет.
Вера сразу подобралась.
— Интересно! Какие же показатели будем брать?
— Обсудить надо, — ответил Салов.
Неожиданно она почувствовала тайную тревогу: хитер, остер, ишь как губы-то поджимает, а глаза — что тебе шилья.
— Можешь с нами сейчас в партком проехать? — предложил директор. — Есть тут кого оставить? Нет? Ну ничего, пришлем кого-нибудь, если задержишься. Садись, поехали!
Стараясь сохранить независимый вид, Вера уселась в директорову машину.
Ну что ж, хорошо, давай посоревнуемся, посмотрим, чья возьмет!
Оказалось, что Салов приехал не один. В парткоме у Анны Федоровны сидели две птичницы из «Восхода»: одна — пожилая, черноглазая, с длинным лицом и острым подбородком, другая — молоденькая, курносенькая, вся в ямочках, с улыбкой, которую не могла удержать.
Вере все они не понравились — и Салов, с его хитрющими глазами, и эта длиннолицая, и эта курносая. Ей чудилось, что они поглядывают на нее с затаенной насмешкой, заранее знают, что победят, и… ликуют…
Принялись обсуждать условия соревнования. Вера слушала надменно и безучастно, а когда Анна Федоровна обращалась к ней: «Ну как, Вера, принимаешь?» — отвечала, еле разжимая губы:
— Принимаю. Чего ж не принимать?
— А что, Вера Антоновна, вы молодых птичниц учите или нет? — звонким голосом неожиданно спросила курносенькая. — Вот-то небось они вас боятся.
— А что я — волк? Кусаюсь, что ли?
— Ну, волк не волк… а суровы.
— Так, значит, порешили дело? — поспешила вмешаться Анна Федоровна. — Можно подписывать?
— Товарищи, — мягко вмешался директор, — мне эти условия как-то не совсем по душе… Что-то они уж очень мизерны… мелки. Как по-твоему, Вера? А? Мы к более высоким масштабам привыкли. Не рядовая ведь все-таки работница вступает в соревнование. Большому кораблю — большое плавание. Как, Вера? А? Не размахнуться ли нам с тобой во всю силу? Не прибавить ли, чтобы уж сделать дело — и прямо в герои?
