День был солнечный, теплый. С моря дул свежий солоноватый ветер. На Манежной улице у возведенной баррикады мальчишки гоняли мяч. Возле дома сорок семь две чернявенькие девчушки — видимо, сестрички, так как были одеты в одинаковые синие платьица, — играли в классы. Еще одна девочка — она была в розовой вязаной кофточке — стояла в тени под акацией и наблюдала за игрой. На ступеньках дома сидела женщина с грудным ребенком.
Яша подмигнул девочкам, на одной ноге проскакал по квадратам, обозначавшим классы, и вбежал в подъезд дома сорок девять. На стенах длинного коридора висели гитары и мандолины, акварели и портреты. Здесь же, в коридоре, пожилая женщина в очках в золотой оправе сидела за небольшим столом и что-то печатала на стареньком «Ундервуде». К столу был прислонен большой пузатый контрабас. Недалеко от женщины на высоком стуле восседал молодой парень с винтовкой. Увидев Яшу, парень наклонил к себе штык винтовки: давай, мол, сюда.
— А, стихи фронтовиков! Это ей, — он кивнул в сторону женщины.
Та глянула на Яшу поверх очков, молча указала глазами на край стола.
— Внимание! Воздушная тревога! — раздался вдруг из тарелки репродуктора, висевшей над входной дверью, голос диктора.
— Тебе, мальчик, лучше переждать здесь, — посоветовала женщина, не отрываясь от своего занятия.
В следующее мгновение дом вздрогнул от страшного взрыва. С потолка и стен посыпалась штукатурка. Упали, жалобно зазвенев струнами, гитары и мандолины. Входная дверь распахнулась, оглушительно захлопнулась и снова раскрылась. За первым взрывом последовал второй, еще более сильный. Пронзительно вскрикнула, схватившись за голову, женщина. Грохнулся, слетев со стула, парень. Яшу тоже швырнуло на пол, и, упав, он поранил руку о разбитый контрабас.
Еще три взрыва подряд. Коридор заволокла плотная мгла…
Очнувшись, Яша стал пробираться к выходу. Нащупав дверной косяк, шагнул на улицу. Соседнего дома, на ступеньках которого несколько минут назад сидела женщина с ребенком, не было. Над грудами щебня стелился едкий дым. Девочка в розовой кофточке лежала навзничь, придавленная стволом акации.
Посредине улицы, у баррикады, там, где мальчишки недавно гоняли мяч, громоздилась крыша, сорванная с дома, из которого он только что выбрался.
ДЯДЯ ВОЛОДЯ
Трамвай по Пролетарскому бульвару не ходил: была повреждена и еще не восстановлена линия. До санатория Яша добрался пешком.
У железных ворот его остановил часовой.
— К кому?
— К дяде Володе.
