Они шли обратно по Оксфорд-стрит, и Бертон держал руку Анны в своей.
— Куда вы советовали бы поехать?
— Я знаю хорошую старую гостиницу в Дербиширских болотах. Что вы на это скажете?
— Идет! — ответила она, и через час они ехали на север в шеффилдском поезде.
Они попали на последний автобус, шедший из города. Машина ползла через темную долину, окаймленную горами, склоны которых сверкали свежевыпавшим снегом.
— Входите, входите! — приветствовала их высокая женщина с крыльца. — Я получила вашу телеграмму, сэр. Вам, кажется, нужны две комнаты?
— Да, — с сожалением сказал Бертон, и миссис Уэр, обожавшая молодоженов, разделила его сожаление.
Она повела их вверх по винтовой лестнице.
— Вот, выбирайте любую, — сказала она и ушла за горячей водой.
— Возьмите комнату ближе к проходу, — посоветовал Бертон. — Я услышу, если будут ходить по лестнице. Лишняя предосторожность не мешает.
Он осмотрел окна. Они были маленькие и узкие и выходили на широкую лужайку, тянувшуюся до самого шоссе.
— До земли по крайней мере футов двадцать, — пробормотал он. — Ни водосточных труб, ни плюща, ни каштановых деревьев. Чтобы попасть сюда, им понадобится лестница.
— Неужели вы думаете, что они могут последовать за нами?
— Люди, которые были достаточно ловки, чтобы обделать это дело на эскалаторе метро, могут напасть на наш след.
Через десять минут они сидели за покрытым белоснежной скатертью столом, на котором дымился горячий окорок. Вскоре, пожелав Анне спокойной ночи, Бертон свалился в свою постель.
Ему приснилось, что он бежит вверх по эскалатору, движущемуся в обратную сторону, а за ним гонится Гитлер и бросает в него мягкие шоколадные конфеты, которые взрываются, как ручные гранаты.
Утром за завтраком они познакомились со своими соседями — четырьмя шумными кембриджскими студентами и двумя тихими школьными учительницами.
— Здесь нет подозрительных лиц, — сказал Бертон.
Они вышли на воздух. Низменные поля были едва запорошены снегом, но над ними, в горах, снег простирался, казалось, до самого бледно-голубого неба. Бертон и Анна направились к маячившей вдали горе.
Под снежным покровом журчали невидимые потоки. Иногда Бертон, шедший впереди, проваливался по пояс. Наконец они добрались до зубчатого гребня и сели отдохнуть. Их лица раскраснелись, дыхание вырывалось струйками белого пара.
— Хорошо, а? — сказал он.
Она повернулась к нему, блестя глазами.
— Так хорошо еще не было с тех пор, как я уехала из Германии.
