Она нетерпеливо смотрит на меня. Понимаю, чего она ждёт. Страха. Ведь после укуса такого браслета человек готов рассказать спрашивающему всё. Абсолютно. Начиная от рождения, всю свою жизнь, даже то, что он сам уже не помнит или не знает… И невозможность ответить на вопрос — ужаснейшая пытка…
Но я не совсем человек.
…Из глубокой раны на запястье сочиться алая кровь. Я, прикусив губу, чтобы не расплакаться от боли, быстро обмакиваю кончик кинжала и вывожу им на манер пера на коже длинные цепочки рун. Кровотечение быстро останавливается и приходится часто заново разрезать запястье. Кровь на коже быстро высыхает, оставляя бледные следы.
Завершаю последнюю руну. Вся надпись начинает светиться. Я зачитываю по памяти наговор. Слова, отрываясь от губ, истаивают тишиной. Сёстры всегда ревностно охраняют свои тайны.
Острый холод поселился в груди, туго стянувшись напротив сердца. Теперь завершающий удар…
С тех пор я умираю каждый круг…
— Я жду, — со сладкой улыбкой напоминает мне Крейя.
— Жди, — оскаливаюсь в ликующей ухмылке. На меня этот яд не подействует. И я не собираюсь ни на что отвечать.
— Что?!… - задыхается от гнева женщина. — Да как ты смеешь?!…
Я морщусь. От её крика голова болит ещё сильнее. Алое забытье накатывает волнами, меня начинает мутить.
И мне до жути хочется вцепиться ей в горло.
— Замолчи.
Очень тихо, но она услышала и послушно замолчала. Куда-то исчезает вся её красота, явственно проступают морщины, великолепная причёска теряет свой лоск…
— Кто ты ему? — тихо и зло спрашивает она. Её лицо застывает безобразной маской, в глазах — сумасшествие.
Я молчу. Я не буду отвечать на этот вопрос. Это никого не касается.
— Отвечай!
Закрываю глаза. Боль в теле утихает, оставляя после себя только слабость. Обессилевшую, выжатую воспоминаниями досуха, душу наполняет звенящая пустота, густая апатия и равнодушие. Сердце гулко отсчитывает удары.
— Отвечай!!!
Её голос срывается на крик. Я задыхаюсь, неожиданной волной приходят её чувства: злость, ненависть, обида, зависть, страх, смятение…
Кривлю губы в торжествующей улыбке. Совсем тихо шепчу:
— Какая разница, кто ему я, если ты для него никто.
Яркая змейка блескучей полоской падает на пол и уже браслетом укатывается в угол. Вспоминаю, что где-то на полу всё ещё валяется мой кинжал.
Может быть, это не правда, но она застывает на полувздохе и заносит узкую, затянутую в тёмное кружево перчатки, ладонь…
Удара я уже не чувствую.
Сердце перестаёт биться.
