…Пыль на дороге казалась серебристой в свете луны. Ещё она была тёплой и мягкой. Я шагал босиком. Раньше я никогда не ходил босиком просто так, не ради удовольствия или не на пляже.
Но сапоги надо было беречь для работы.
Мне уже с полминуты казалось, что впереди — там, где дорога ныряла в рощу — кто-то стоит. Я не боялся, да и вообще не был уверен, что это человек, а не куст; ускорил шаг и услышал:
— Коль, это ты?
Девчонка?
— Я… — я сделал ещё несколько шагов и увидел Дашку Гурзо. В спортивном костюме и драных кедах она стояла возле дороги. — Ты чего тут делаешь?
— А я задержалась, а через рощу боюсь одна идти, — сказала она, переступая с ноги на ногу.
— Ночевала бы на дворе, — буркнул я. — Куда тебя понесло?
— Мне домой надо… Бабушка болеет, Олег дома не появляется, и мама тоже всё время занята…
— Пошли, пошли, — я подтолкнул её — получилось, пожалуй, грубовато, но она ничего не сказала и пошла рядом.
В роще, как всегда бывает в жаркие безветренные ночи, сами по себе таинственно шептались деревья. Дашка шагала рядом молча. Молчал и я. Если честно, девчонки у меня не было и я их побаивался, хотя и мечтал о разном "таком", конечно. И вот так — почти локоть в локоть, ночью — я шёл куда-то рядом с девчонкой впервые. В голову полезли разные мысли на половую тему. Я сердито отогнал их и подумал, что это всё-таки глупо — шагать рядом с девчонкой молча. Но о чём с ней было говорить?
— А ты прямо в Ставрополе жил? — вдруг спросила она.
— Угу. Да, в смысле, — сказал я, даже вздрогнув.
— А я всю жизнь здесь. Я больше и не была нигде, только в райцентре, и всё.
— У вас тут красиво, — сказал я совершенную глупость. Но Дашка почему-то отозвалась готовно:
— Ага. Можно курорт делать. Тут недалеко целебные родники. Ты не видел?
— Я пока почти ничего тут не видел, — сказал я ещё глупее. Не видел — что тогда красиво?
— А за границей ты был? — не обратила она на это внимания.
— В Турции два раза. И много раз в Крыму, но отец всегда говорил… — я передохнул спазм в горле, — …что Крым — не заграница. Там правда все по-русски говорят, и вообще.
— Там тоже война сейчас, — вздохнула девчонка. — Везде война… Я сегодня осетинкам
молоко носила, они такое рассказывают… Дети у них все перепуганные, даже не плачут… Господи боже, а если сюда придут?
— Не придут, — ответил я. — Не пустим.
— Ты не пустишь? — без насмешки, грустно сказала она.
— Надо будет — и я не пущу, — отрезал я. Тоже серьёзно. Дашка вздохнула:
