Оберштурмфюрер вёл свою роту по заданному маршруту. Его самолюбие было задето. Штурмбанфюрер даже не выслушал его доводов, сославшись, что все детали операции согласованны с руководством. Но доводы молодого офицера СС были не лишены логики. И сейчас, когда рота гуськом шла по узкому перешейку в самом центре непроходимого болота, его точка зрения имела явное преимущество. Если бы начальник не заставил расписаться его в инструкции, оберштурмфюрер несомненно обогнул болото, потеряв на этом часа четыре, зато был бы уверен в безопасности своего манёвра. Сейчас такой уверенности не было. Молодому командиру всё время казалось, что вот-вот из-за кустов раздастся пулемётный треск, и он со своими солдатами бесславно распрощается с жизнью, которая по-существу ещё даже не началась. Опасения усиливались с каждым метром пройденного пути. Офицер уже злился не на начальника, а на себя. Он презирал тот страх, который внезапно овладел им. Презирал, злился, но ничего поделать с собой не мог. И только когда на горизонте появилась заветная балка, страх отпустил его. Оберштурмфюрер остановился и перевёл дух. Рота, следуя примеру своего командира, тоже остановилась. Офицер повернулся к своему помощнику и сказал:
— Слава богу, пришли. У балки устроим привал.
Помощник хотел что-то ответить, но не успел. Откуда-то совсем рядом со свистом взлетела зелёная ракета. Из кустов раздались автоматные очереди и вспышки выстрелов. Солдаты вздрогнули от неожиданности и инстинктивно бросились на землю. Болото подхватывало свою добычу и утаскивало в своё прожорливое чрево. Те, кто лежал на тропе, остались живы, но они не могли даже поднять своих голов, не говоря уже об ответной стрельбе. Пули свистели возле самых ушей и оставалось только лежать и надеяться на милость всевышнего.
Оберштурмфюрер, вероятно потому, что был внутренне готов к такому повороту событий, не сошёл с тропы, он плюхнулся в болотную жижу, где и стоял. Повернувшись лицом вверх, чтобы можно было дышать, он видел, как его рота тонула в болоте. Как офицеру ему не положено было иметь автомат. Единственное оружие, которое он имел, был парабеллум, который против автоматных очередей был также эффективен, как укус комара, против укуса кобры. Офицер потянулся за автоматом, который остался после утонувшего солдата и схватил его за ствол. Этого движения хватило, чтобы потерять то хлипкое равновесие, на котором держалась жизнь. По болотной жиже тело соскользнуло с твёрдой опоры и стало погружаться в смрад преисподни. Туловище ушло под воду и только голова оставалась на поверхности. Оберштурмфюрер уже простился с жизнью, как ноги нащупали опору. Молодой человек начал осторожно ощупывать ногами нечто твёрдое, чтобы спастись и вдруг догадался, что он стоит на утонувших телах своих солдат. Держась руками за болотную траву, не смея пошевелиться, стоя на трупах по-грудь в воде, он беспомощно озирался по сторонам. Оберштурмфюрер видел, как после гибели последнего солдата его роты, из кустов вышел человек и по кочкам перебрался на тропу. Человек осматривал трупы солдат, оставшихся на тропе, и обыскивал их. Что-то знакомое показалось в лице этого человека. Оберштурмфюрер внимательно присмотрелся к нему и узнал незнакомца. Он видел его в штабе ни один раз. Незнакомец общался непосредственно с штурмбанфюрером Вайсом, который никогда не называл его по имени, а всегда употреблял только кличку. Так поступали только с очень засекреченными агентами.
