Предательство в Неаполе - Нил Гриффитс

Terra di baci d'onore e non d'amore.[1]

Габриэлла де Фина

Факт: угадать, куда заведут дела сердечные, невозможно. Я понял это в Неаполе, когда на площади Гарибальди в семь вечера, на исходе итальянского часа пик, мне выстрелили в живот. Дуло пистолета вжалось в тело чуть правее пупка. Попробуйте надавить на это место двумя пальцами. Вот все, что я почувствовал: мягкое нажатие, а после мышцы резко напряглись. Потом я стал падать.

Боль была острой: будто в меня вонзился длинный серебряный меч. Резкая такая боль. Я произнес вслух: «Меня застрелили». Я падаю на колени, переворачиваюсь, судорожно прижимаю руки к животу. В глазах не помутилось, и я отчетливо вижу самого себя в кадре замедленной съемки, снятом откуда-то с высоты: мужчина споткнулся, нарушив строй размеренно движущейся толпы, — получил пулю или удар ножом. Просто взяли и напали с очень близкого расстояния, вычислили жертву и умело убили. Вот как это случилось…

Я медленно умирал. Дыхание стало частым и неровным, тревожные голоса вокруг звучали глухо и сдавленно. Уткнувшись лицом в серую мостовую, я смутно различал только тени и ручейки крови, бежавшие между булыжниками.

«Medico! Presto! Presto!»[2] — раздалось неподалеку. Врача звал мелодичный баритон, по-итальянски певучий, требовательный, без истерики и паники. Бельканто в минуту беды. Певун взялся навести порядок. Мне хотелось подать голос, но силы уходили, и я мог лишь следить, как из меня течет кровь, широко разливаясь по стертым камням, превращая мостовую в инопланетный пейзаж: серые скалы и красные моря.

Потом меня перевернули, словно волна вынесла тело на пляж. Какая-то женщина, стоя рядом на коленях, отдавала распоряжения и задавала мне вопросы на итальянском. Она распахнула мою рубашку, освобождая место, куда вошла пуля: пропитавшаяся кровью материя тяжелела, прилипала к коже. Потом женщина прощупала рану — сложила два пальца и вдавила их в живот. То же самое я почувствовал, когда в меня уперся пистолет, только теперь не было ни напряжения, ни боли. Стало холодно. Вечер жаркий и душный, а мне холодно до дрожи: совсем как в тот день, когда я прилетел в Неаполь. Только теперь мне ясно, что станется дальше: смерть.

Ты ведь не ожидал такого, а? Такое и в голову не придет, когда твои губы касаются ее губ и на краткий миг ощущаешь, что мир вокруг еще может стать лучше. И мысли нет, что через несколько дней будешь умирать на улице, застреленный в упор: капкан захлопнулся. Когда все только начинается, ты не в силах угадать, куда заведут влечения сердца. Факт.