— Люблю, чтобы мне каждое утро приносили только что срезанные цветы, — пояснила она, отряхнув руки.
— Только что срезанные?
— Прямо из сада.
— У вас растут лилии?
— Так и лезут из земли, будто сорняки, — Энн небрежно отмахнулась. — Захватили почти весь сад. Помнится, моя мама говаривала: «Лишь у того, чье сердце изо льда, в саду не будет лилий никогда».
Женщины обменялись улыбками.
— Ну, что ж, моя дорогая, — произнесла Энн Лестер, вставая, — я очень рада вашему визиту, однако мне пора идти на собрание.
— Собрание? — Лидия отпила глоточек чаю.
— Я состою в Благотворительной организации женщин-христианок. Мы должны обсудить ежегодную рождественскую ярмарку.
— Ярмарку?
— Собираем средства в пользу бедноты.
Лицо Лидии было непроницаемым, как у спящей кошки. Энн гадала: то ли соседка не одобряет сбор денег при церкви, то ли вообще не знает, что значит «беднота».
— Я отвечаю за закуски.
— Закуски?
— Например, будербродики-канапе с курицей и салатом с орехами пекан. Нужно еще непременно обрезать корочки.
Энн нервно крутила на шее одинокую нитку жемчуга и жалела, что ее кухарка не кладет в салат более дорогой миндаль вместо пекана.
Лидия поглядела в окно. Грузовичок Буна Джексона всё еще стоял возле ее дома.
— Хорошо, — сказала Лидия, опуская чашку на блюдечко, — тогда я возьму на себя чай.
Энн Лестер от неожиданности даже задержала дыхание.
— Вообще-то, — наконец выдавила она, — мы собирались подавать фруктовый пунш с апельсиновым мороженым.
Лидия выгнула бровь, хозяйку дома от этого взгляда чуть кондрашка не хватила.
— Что ж, — заключила Лидия, надевая перчатки, — этим я тоже могу заняться.
*
Когда Лидия вернулась с собрания Благотворительной организации женщин-христианок, Адам сидел перед пылающим камином. На дворе была середина июня, и в комнате стояла такая жара, что все плавилось. Но Адам, разумеется, растопил камин не для тепла.
— Новая заслонка, — с гордостью объявил он, двигая кочергой поленья, — действует просто отлично!
Лидия была неприятно поражена, тем, что для Адама нет никакой разницы: починил ли он что-то сам или заплатил за починку другому. Почему-то это неимоверно ее раздражало, хоть она и не знала, почему.
— Эй, полегче, док! — отпрянул Бун.
Со времени его последнего визита к Адаму прошел почти месяц — своего рода рекорд.
— Барный табурет, — ответил Бун на вопрос, как это произошло.
— Похоже, трещина, но перелома нет, — заключил Адам, бережно ощупав черно-фиолетовую грудную клетку Буна. — На всякий случай сделаем рентген.
