она была с кем–то другим, но не с ним. Он же сумел снять напряжение, и вместо этого она почувствовала, что улыбается. Она задумалась, понимал ли он, каким талантом обладал — заставить любого собеседника улыбаться.
— Идите за мной, мистер Одли, — сказала она, предлагая ему следовать за ней через холл. — Я покажу Вам свою любимую комнату.
— Где купидоны?
Она моргнула.
— Что, прошу прощения?
— Этим утром я подвергся нападению купидонов, — сказал он, пожимая плечами, как будто такой инцидент был обычным делом для начала дня. — В моей комнате для переодевания.
И она снова улыбнулась, на сей раз еще более широко.
— Ах. Я и забыла. Их слишком много, не так ли?
— Если ты равнодушен к голым младенцам.
Она снова прыснула.
— У Вас что–то с горлом? — спросил он невинно.
Она ответила ему сухим взглядом, затем сказала:
— Полагаю, что раздевалка была украшена прабабушкой нынешнего герцога.
— Да, я так и подумал, что это вряд ли была вдовствующая герцогиня, — сказал он бодро. — Не похоже, что она способна вдохновиться херувимами любого вида.
Представшей перед ее мысленным взором картины было достаточно, чтобы она рассмеялась во весь голос.
— Наконец–то. — Сказал он и под ее любопытным взглядом добавил: — Я думал, что Вы собрались задохнуться.
— Похоже, что Вы тоже вернули себе хорошее настроение, — заметила она.
— Для этого достаточно избавить мое общество от ее общества.
— Но Вы встретили вдову только вчера. Конечно, перед этим у Вас были неприятности.
Он одарил ее беззаботной улыбкой.
— Я счастлив со дня своего рождения.
— О, хватит, мистер Одли.
— Я никогда не признаюсь в своем плохом настроении.
Она подняла брови.
— Вы просто испытываете его?
На что он ухмыльнулся.
— Конечно.
Разговаривая, они шли в направлении задней части дома, иногда мистер Одли требовал рассказать ему о месте назначения.
— Я ничего Вам не скажу, — отвечала Грейс, пытаясь игнорировать легкомысленное чувство ожидания, которое начало проникать в нее. — Для этого нет подходящих специальных слов.
— Это одна из гостиных, а?
Для кого–то еще, возможно, но для нее это было волшебство.
— Сколько их, между прочим? — спросил он.
Она сделала паузу, пытаясь подсчитать.
— Я не уверена. Вдове нравятся только три, поэтому мы редко используем другие.
— Пыльные и заплесневелые?
Она улыбнулась.
— Их убирают каждый день.
— Конечно. — Он смотрел по сторонам, и ей пришло в голову, что он не выглядел запуганным окружающим великолепием, похоже, он всего лишь… забавлялся.
