— Нет, я не это имела в виду, — возразила она.
— Вы были в карете, — напомнил он. — Я уверен, что любой суд, действующий по нормам общего права, признал бы Вас сообщницей.
О, это было больше, чем она могла вынести.
— Я полагаю, это был бы тот же самый суд, действующий по нормам общего права, который послал бы Вас на виселицу этим же утром, но чуть раньше, чтобы наказать за то, что Вы угрожали герцогине пистолетом.
— Ну–ну. Я же говорил Вам, что за это нарушение не положена виселица.
— Нет? — усомнилась она, в точности повторяя его более раннюю интонацию. — А должна бы.
— Вы так думаете?
— Если принять правдушку за слово, то обращение к герцогине с оружием в руках — достаточная причина для получения приговора о повешении.
— Вы сообразительны, — сказал он восхищенно.
— Спасибо, — сказала она и затем добавила, — у меня не было практики.
— Да. — Он мельком взглянул через холл в гостиную, где вдова, по–видимому, все еще восседала на своем диване. — Она требует от Вас молчаливости, не так ли?
— Слуге не полагается быть разговорчивым.
— Это — то, как Вы себя видите? — Его глаза поймали ее взгляд, несмотря на то, что она отошла уже достаточно далеко. — Слуга?
Теперь она действительно ушла далеко вперед. Если он и хотел узнать что–то о ней, то она не была уверена, что она хочет, чтобы он это сделал.
— Не отставайте, — сказала она, предлагая ему следовать за ней вверх по лестнице. — Синяя шелковая спальня превосходна. Очень удобна, утром прекрасно освещена. В ней замечательные художественные работы. Я думаю, что она Вам понравится.
Она говорила и говорила без умолку, но он был достаточно любезен, чтобы не делать ей замечаний. Вместо этого он произнес:
— Я уверен, что это будет лучшим из моих последних апартаментов.
Она посмотрела на него с удивлением.
— О, я полагала… — Она не закончила, слишком смущенная, чтобы сказать, что она думала о нем, как о бездомном кочевнике.
— Жизнь на почтовых станциях, либо в чистом поле, — сказал он с притворным вздохом. — Такова судьба разбойника.
— Вы наслаждаетесь этим? — Она сама удивилась, спросив об этом, и еще больше была удивлена тем, что с любопытством ждала ответ.
Он усмехнулся.
— Грабя экипажи?
Она кивнула.
— Это зависит от того, кто находится в экипаже, — сказал он мягко. – Я очень счастлив, что не грабил Вас.
— Не грабили меня? — Она обернулась, и лед, который до этого слегка потрескивал, был сломан окончательно.
— Я не взял ни одной вещи, не так ли? — ответил он, на лице — святая невиновность.
