— Вы улыбались, — повторил он снова, остановившись в шаге от нее.
Что–то заставило ее улыбнуться снова.
— Я не говорила, что нет.
— Леди, которая не притворяется, — сказал он одобрительно. — С каждой минутой Вы нравитесь мне все больше.
Грейс поджала губы, следя за ним через плечо.
— Вы не очень высокого мнения о женщинах.
— Прошу прощения. Я должен был сказать человек, который не притворяется. — Его лицо осветилось улыбкой, которая потрясла ее всю до кончиков пальцев. — Я никогда не буду утверждать, что мужчины и женщины взаимозаменяемы, и благодарю небеса за это, но что касается правдушки, ни один из полов не получит высокой оценки.
Она смотрела на него с удивлением.
— Я не думаю, что есть такое слово — правдушки. Точнее, я совершенно уверена, что нет.
— Нет? — Его глаза метнулись в сторону. В течение секунды — даже не секунды, но достаточно долго для нее, чтобы задуматься, не смутила ли она его. Этого не могло быть. Он не лез за словом в карман и чувствовал себя совершенно уверенно. Достаточно было дня знакомства, чтобы понять это. И действительно, его улыбка стала беспечной и насмешливой, а глаза явно сияли, когда он сказал: — Что ж, должно быть нет.
— Вы часто составляете слова?
Он скромно пожал плечами.
— Я пытаюсь сдерживать себя.
Она посмотрела на него с большой долей сомнения.
— Да, — возразил он. Затем прижал руку к сердцу, словно был ранен, но его глаза смеялись. — Почему никто не верит мне, когда я говорю, что я — высоконравственный и честный джентльмен, имеющий намерение следовать каждому правилу на этой земле.
— Возможно, потому, что большинство людей знакомится с Вами, когда Вы приказываете им выйти из кареты с оружием в руках?
— Так и есть, — признал он. — Вы считаете, что это влияет на отношение?
Она взглянула на него, в его изумрудные глаза, в которых затаилась улыбка, и она почувствовала, что ее губы задрожали. Она хотела смеяться. Она хотела хохотать так, как она хохотала, когда ее родители были живы, когда у нее была свобода выискивать в жизни различные нелепости и время, чтобы смеяться над ними.
Было такое чувство, словно что–то проснулось в ней. Это было замечательное ощущение. Очень приятное. Ей хотелось поблагодарить его за это, но она выглядела бы самой настоящей дурой. И тогда она поступила еще лучше.
Она извинилась.
— Простите, — сказала она, приостановившись в начале лестницы.
Казалось, это удивило его.
— За что?
— За… сегодня.
— За то, что похитили меня. — То ли удивленно, то ли снисходительно произнес он.
