С самого рождения Егорки дед взял над ним присмотр. Он обязательно присутствовал, когда мальчика кормили, мыли, укладывали спать. Когда тот подрос, дед стал брать его с собой в баню. Якову Лазаревичу никто не мог перечить. Его слушались беспрекословно. Он даже не давал Егорку стричь. Крупные кудри свисали у мальчика до плеч и, покачиваясь огненно-рыжими пружинами, безумно радовали деда. Кто впервые видел Егорку, не задумываясь, называл его девочкой, отчего дед злился и больше этого человека в дом не пускал.
Яков Лазаревич торопился рассказать и показать внуку то, что он считал важным знать наследнику рода Богутских, а это тянуло не на один год плотного общения. Но Егорка был еще мал, и дед боялся, что тот не все поймет. А время уходило. Яков Лазаревич уже начинал чувствовать «худую с косой», как он в шутку называл смерть.
Первое, с чего хотел начать Яков Лазаревич, — это правильно, как он считал, показать землю, место, где родились многие поколения Богутских, в том числе и сам Егорка. И познакомить хотелось через то, что было на самом деле, что слегка додумывалось из-за забывчивости, да и что тут греха таить — через сказки, что достались ему от его деда. Вот и вел он внука на то место, с которого их земля должна ожить в воображении внука.
Люди, что шли навстречу или обгоняли странную парочку, охотно здоровались. С охотой здоровался и дед. Он то прикасался к козырьку фуражки, то приподнимал ее, а перед «девушками-старушками» и вовсе снимал. Часто его веселые приветствия были шутливыми и озорными. В ответ бабушки смешно кокетничали, называя Якова Лазаревича крепким, молодым и красивым, желали долгих лет жизни. Короче говоря, дорога до часовенки была хоть и долгой, но не скучной.
Егорка впервые шел на скалу-кладбище. Это место считалось даже у старших ребят страшным и таинственным, где происходят всевозможные странности. Кто-то видел привидения давно умерших монахов и попов, разгуливающих по самому краю скалы. Другие рассказывали о сдвинутых с места тяжеленных надгробиях, которые невозможно стронуть с места без крана или трактора. А то, что по ночам окна часовни светятся мерцающим лиловым огнем, видел, пожалуй, каждый. Даже днем на эту скалу ходили с опаской. Пугались если не самой часовенки с могилами, то высоты и крутизны скалы.
Когда они наконец поднялись на самое взлобье, Егорка, ожидавший чего-то страшного, крепче вцепился в руку деда. Однако ничего необычного он не увидел. А увидел красивую часовенку, которая напомнила ему храм, и множество толстенных плит, вокруг которых поднималась молодая поросль крапивы. Некоторые плиты были чугунными, с выпуклыми буквами, вензелями, крестами, другие — из серого камня. Прочитать что-либо по старинным буквам даже взрослому человеку было непросто.
