Огибая гору над глубоким ущельем, дорога, залитая лунным светом, временами полого уходила вниз. На склоне, освещенном луной, спокойно и мягко поблескивали листья на деревьях. Противоположная гора заслоняла от луны поросшее кустарником и погруженное во мрак ущелье. Журчание ручья, доносившееся снизу, казалось особенно звонким в ночной тишине. По склону, поросшему бурьяном, скользили четыре косые тени. Порой они как бы растворялись в тени деревьев, и лишь лунные блики изредка падали на одежду путников.
Су Юэлиню в жизни не приходилось испытывать ничего подобного; сейчас его ведут как разбойника, кто знает, может быть, потом их будут истязать плетьми, сажать на «тигровую скамью», лить воду в нос, загонять под ногти иголки, вешать на спину раскаленные докрасна банки из-под керосина. От этой мысли кровь заледенела в жилах. Новую жизнь он представлял себе совсем иначе — думал, что будет писать на полосках бумаги лозунги, расклеивать их на полуразрушенных глинобитных стенах, произносить пламенные речи над морем голов в крестьянских повязках. Он мог бы наконец взять винтовку и стрелять до последнего патрона. Теперь же он был как ягненок, который, не успев отойти от овчарни, сразу попал в беду. Такого прискорбного конца он никак не ожидал.
Ли Босин, напротив, считал, что современному молодому человеку не избежать подобных неприятностей, и потому страха не испытывал. У него была припасена справка из школы о том, что их отпустили на каникулы. Прочитав ее, каждый мог убедиться, что они возвращаются домой на побывку. Они будут смело смотреть людям в глаза и выдержат любые испытания. Чего бояться? Он пытался завести разговор с конвойным, поинтересовался, из какой они части, давно ли здесь стоят, можно ли в горах что-нибудь купить по сходной цене. Но парни на вопросы не отвечали, лишь изредка покрикивали:
— Пошевеливайся! Не болтать!
— Братцы, зачем так-то? — улыбаясь, говорил Ли Босин. — Мы вас не обидели, ничем вам не досадили! Неплохо бы нам вместе поужинать. Если здесь есть харчевня, у меня нашлось бы, на что угостить вас чаркой-другой вина!
Один из парней с издевкой произнес:
— Подожди чуток, будет тебе и вино. Боюсь только, не по нутру придется!
Парни не поддавались, и Ли Босин, грустно вздохнув, замолчал.
Су Юэлинь до глубины души возненавидел друга. Ему казалось, что все беды в этот вечер навлек один Ли Босин. Останься они у реки, пришлось бы, конечно, поголодать, зато они были бы на свободе. Странный человек, всегда действует наобум. Услышав, как парни осадили друга, Су Юэлинь несколько раз повторил про себя: «Так ему и надо! Поделом!»
