В конце концов, важно лишь, как человек себя чувствует и как он выглядит. Приподняв с подушек голову, она повернулась и увидела свое отражение в высоком зеркале-трюмо, стоящем у противоположной стены. Недурно, подумала она, совсем недурно, даже с утра, без всякой косметики. Она прикоснулась к лицу, потрогала кожу у висков и под подбородком. Делать пластическую операцию или не делать? Рози Кавендиш целиком и полностью за и уверяет, что теперь, после операции лицо не выглядит неестественно натянутым. Ну а что будет со знаменитой треугольной улыбкой? Подтянув кожу к вискам, мисс Беллами улыбнулась. Улыбка оставалась прежней.
Она позвонила. Мысль о том, что все домочадцы ждут этого сигнала, согревала. Флоренс, кухарка, Грейсфилд, горничные, уборщица — все собрались на кухне в ожидании Великого Дня. Старая Нинн, которая каждый год доставляла себе маленькое удовольствие погостить здесь, наверное, сидит в постели со своей обычной газетой или готовит к вручению шерстяную ночную кофту, которую она связала и которую в знак благодарности придется надеть и всем показать. И, конечно, Чарльз. Мисс Беллами позабавило, что в мыслях она все время забывает о муже, а ведь она ужасно любит его. Пришлось, срочно исправляя это, подумать о нем. Чарльз, конечно, ждет, когда Грейсфилд сообщит ему, что жена проснулась и звонила. Он тут же явится, розовощекий, прилизанный, в темно-фиолетовом халате, который все же не может скрыть полной фигуры.
Она услышала слабое позвякивание и приглушенный шум. Открылась дверь, и с подносом в руках вошла Флоренс.
— Доброе-предоброе утро, дорогая, — сказала она. — Какие ощущения, когда опять восемнадцать лет?
— Вот дуреха, — улыбнулась ей мисс Беллами. — Но ощущения, скажу тебе, чудесные.
Флоренс устроила поудобнее у нее за спиной подушки и поставила поднос ей на колени. Потом раздвинула занавески, разожгла огонь. Это была маленькая бледная женщина, с крашеными волосами и язвительным выражением лица. Уже двадцать пять лет она была костюмершей мисс Беллами, а лет пятнадцать тому назад стала и ее личной горничной.
— Трижды гип-гип-ура, — заметила она. — Утро превосходное.
Мисс Беллами оглядела поднос. В корзинке для почты было множество телеграмм, на тарелке лежали орхидеи, а рядом — перевязанный розовой ленточкой пакет из серебристой бумаги.
— А это что? — спросила она, как обычно спрашивала каждый день рождения вот уже пятнадцать лет, и взяла пакет.
— Цветы от полковника. Думаю, что сам он с подарком явится, как всегда, позднее.
