Работа эта, к сожалению, не броская, не очевидная, да в нее и не очень верят. А Зундич верил. Он редко сидел на Мойке и вечно шнырял по школам, ремесленным училищам и заводским молодежным общежитиям. У него постоянно возникали какие-то идеи, которыми он одолевал то обком комсомола, то Управление трудовых резервов и всегда прежде всего — Городулина.
Нынче Зундич нашел под Гатчиной старого коммуниста, пенсионера-учителя, с которым они вместе придумали организовать для неработающей молодежи комсомольский трудовой лагерь. Соседний председатель колхоза отнесся к этому скептически, но согласился выделить под общежитие сарай, бачок для воды и кое-какой инвентарь. Пока это было все. Если не считать, что Зундич уже раз пять собирал в Гатчине довольно пеструю молодежь и сумел убедить ее записываться в лагерь, которого еще не существовало.
Сейчас он принес Городулину подробный план работ лагеря и даже рацион питания.
— Надо достать кровати, — сказал Зундич, не дожидаясь, пока Городулин дочитает план до конца.
— А где я тебе их возьму?
— Я считаю, Алексей Иваныч, что лучше сейчас позаботиться о кроватях, чем потом о тюремных койках.
Городулин ничего не ответил и продолжал читать дальше.
— Персонал — три человека, — сказал Зундич. — Начальник лагеря, воспитатель и повар. Райком партии уже утвердил начальника и воспитателя. Повара я подыскиваю. Есть пять кандидатур, но все пьют, как лошади… Тумбочки дала гатчинская промартель…
— Нажимал? — спросил Городулин.
— Немножко, — тактично сказал Зундич. — Председателя артели вызывал первый секретарь…
— А что это у тебя за бумажка с граммофонной фабрики?
— Это шефы лагеря. Они дали постельное белье и патефон с набором пластинок.
— Сколько же у тебя всего шефов?
— Я еще окончательно не подсчитывал, — уклонился Зундич.
— А ты не думаешь, Зундич, что вся эта затея — не совсем наше милицейское дело?
— Не думаю. И вы тоже не думаете.
Дочитав до конца, Городулин попросил оставить папку. В следующий раз они поедут в Гатчину вдвоем. Он хочет познакомиться с пенсионером. А какао из рациона надо вымарать.
— Так это ж только по воскресеньям, — сказал Зундич.
— Пусть заслужат. Я в детстве какао не пил.
— Видите ли, Алексей Иваныч, ваше детство протекало в другую эпоху…
— А твое — в эту. Ты — пил?
— У нас в детдоме по воскресеньям давали морковный чай с постным сахаром. Это довольно вкусно. Если выпить сначала чай, а потом отдельно медленно съесть постный сахар.
В кабинет заглянул Лытков. С Городулиным они уже виделись, а Зундичу он шутливо помахал рукой:
