Она вышла.
Городулин открыл сейф, что-то ему нужно было там, но он забыл; постоял, глядя на папки, погладил их, пытаясь все-таки вспомнить; вынул штуки три необычно тяжелые самопишущие ручки, развинтил одну из них — это был узенький финский нож, сделанный хулиганом-ремесленником.
«Так вот, значит, зачем меня разыскивал начальник», — подумал Городулин.
Идти домой не захотелось. Он вспомнил, что ему нужно было в сейфе. Надо переделать статейку для комсомольской газеты. Чертовы охотники в области оставляют дома заряженные ружья без присмотра, а их дети палят потом по ком попало. Пять смертельных случаев и штук пятнадцать ранений. Он написал по этому поводу статью; в редакции очень хвалили, но попросили убрать цифры.
— Понимаете, товарищ Городулин, уж слишком это мрачно выглядит. Вы возьмите один факт полегче и оттолкнитесь от него.
Он перечитал сейчас, не присаживаясь, свою заметку. Нет, не станет переделывать. Ну их к лешему… Написано коряво, а факты правильные.
Заперев сейф, Городулин хотел было позвонить начальнику — тот иногда задерживался допоздна в Управлении, — но передумал. «Обойдется, — решил Городулин, — не он мне, я ему нужен».
Вызвав машину, поехал домой. По дороге казалось, что шофер уже тоже все знает.
Антонине Гавриловне Городулин ничего рассказывать не стал. Перед сном они, как всегда, по-стариковски погуляли в тихую сторону — к Александро-Невской лавре. Когда проходили мимо лавры, к воротам подъехал ЗИМ, из него вышел священник.
— Поп на автомобиле — зрелище антирелигиозное, — сказал Городулин.
— Да почему? — улыбнулась Антонина Гавриловна.
— Илья-пророк ездит на колеснице, а у этого хлюста — ЗИМ…
Среди ночи Алексею Иванычу показалось, что жена не спит. Он тихо сказал:
— Тоня, а Тоня… Может, мне на пенсию выйти? Но Антонина Гавриловна, очевидно, спала, она только спросонок пробормотала:
— Боржом на тумбочке…
На другой день с утра часов до трех Городулин занимался несовершеннолетними. Этим отделением ведал капитан Зундич. Городулин ценил его больше других работников, хотя многие в Управлении и называли капитана «талмудистом».
Зундич окончил пединститут, служил во время войны в контрразведке, оттуда пришел в уголовный розыск. Очень некрасивый, в очках, с большим, словно заспанным ртом и длинным выпуклым подбородком, с удивительно умными, добрыми и грустными глазами, Зундич не отличался какими-нибудь особенными качествами сыщика: раскрываемость преступлений по его отделению была невысока. Но никто не умел так предупреждать преступления, заниматься так называемой профилактикой, как капитан Зундич.
