Тяжело дышащие, взмыленные «загонщики» остановились, глядя на три удаляющиеся фигурки и с трудом переводя дыхание: попробуй-ка попрыгать козликом на жарком солнце в толстых кожаных куртках с железными заклёпками! Злобно сплюнули и, костеря нас на чём свет стоит, поплелись обратно, к обозлённому хозяину и кипящей от ярости фее…
Пусть земля им будет пухом.
Добравшись до края вывала, мы перевели дух и впервые задумались: а дальше-то куда? Яне было всё равно куда, лишь бы домой. Я всё ещё робко надеялся, что происходящее — плод моего больного воображения. Слово взял Идио.
— Наш путь лежит на север, в Ведьмины горы! — явно кого-то копируя, он патетическим жестом воздел руки. Я едва сдержал смешок — парень очень похоже изобразил голосующего Ленина. — Там, среди скал живёт Великий оракул, он знает все о Хранителях! Знает, откуда они приходят и куда уходят, знает, как их позвать и как отпустить, знает…
— Так чего же мы ждём?! — вскричала Яна.
И, как незабвенный шакал Табаки, мы пошли на север, в Ведьмины горы.
Через лес. Пешком.
Мама с папой ещё помнят время, когда от нашего дома можно было не запыхавшись дойти до самого настоящего леса. Но с той поры многое изменилось. Люди упрятали землю в асфальт и бетон, как грибы выросли многоэтажные дома, лес отступил за линию Кольцевой дороги, а нам остались парки и скверики с чахлыми деревцами и серой от пыли травой, Ботанический сад с его подстриженными газончиками да Лосинооостровский лес, который я видел только на карте, хотя живу неподалёку. В походы мы не ходим («Была б охота комаров кормить!..» — как однажды сказала сестрёнка), если и выезжаем из города — то к бабушке, в кубанскую станицу, где лесов кот наплакал, одни поля да сады, так что настоящий «дикий» лес всегда представлялся мне чем-то вроде того же Ботанического сада без фонарей и дорожек.
Увиденное, скажу без преувеличения, меня потрясло.
Сплошная стена деревьев тянулась в обе стороны, насколько хватало взгляда, макушки огромных вековых сосен цепляли облака. Гордыми витязями стояли стройные клёны, игриво встряхивали темно-зелёными кудряшками озорницы-рябинки, длинные растрёпанные косы плакучих ив почти касались земли, тоненькие белоствольные березки сияли среди темного подлеска, как свечки на именинном пироге. В развесистых кронах лип светились белые звездочки цветов, ветер разносил сладкий, медвяный аромат…
Близился закат. Солнце пробивалось сквозь листву, и казалось, что деревья объяты пламенем… Нет, об этом не рассказывать, рисовать надо. Вот когда начинаешь жалеть, что не художник.
