Ханна уставилась на него, будто у него внезапно выросли рога.
— Я бы не назвала это равнодушием к материальным благам, скорее неуважением к ним. А это во всех отношениях так же плохо, как и придавать им слишком большое значение.
С лица Боумена исчезла улыбка, когда он понял, насколько она сердита.
— Мисс Эплтон, в Стоуни–Кросс–Мэнор имеется, по меньшей мере, десять других фарфоровых сервизов, и в каждом столько чашек, что их достаточно, чтобы напоить кофе весь Гэмпшир. Чашек здесь хватает.
–Это не имеет значения. Вы не должны были ее разбивать.
Боумен сардонически фыркнул.
— У вас всегда была такая страсть к фарфору, мисс Эплтон?
Без сомнения, он был самым несносным мужчиной, с которым она когда–либо сталкивалась.
— Уверена, вы сочтете неудавшейся вашу попытку позабавить меня бессмысленным разрушением.
— А я уверен, — гладко парировал он, — что вы используете это как предлог, чтобы избежать прогулки со мной.
Ханна на миг взглянула на него. Она знала, что раздражала его тем, что для нее была так важна утрата маленького фарфорового изделия, не имевшего никакого значения. Это был хамский поступок богача — преднамеренное уничтожение чего–либо безо всякой причины.
Боумен был прав, Ханна действительно испытывала желание отказаться от предложенной прогулки. С другой стороны, прохладный вызов в его глазах действительно задел ее. На краткий миг Рэйф стал похож на упрямого школьника, пойманного на шалости, и теперь ожидающего наказания.
— Вовсе нет, — возразила она ему. — Я все еще намерена идти с вами. Но мне бы хотелось, чтобы вы по дороге воздержались от разрушения чего–нибудь еще.
Она с удовлетворением заметила, что удивила его. В его лице что–то смягчилось, и он посмотрел на нее с разгорающимся интересом, вызвавшим в ней таинственный отклик.
— Больше бить ничего не буду, — пообещал он.
— Хорошо. — Она натянула на голову капюшон короткого плаща и первой прошествовала к лестнице, ведущей к садовым террасам.
В несколько широких шагов Боумен догнал ее.
— Возьмите мою руку, — предложил он. — Ступеньки могут быть скользкими.
Ханна колебалась перед тем, как взять его под руку. Ее ладонь без перчатки скользнула по его рукаву и она легко оперлась на его мускулистую руку. В своем желании не разбудить Натали, она совсем забыла про перчатки.
— А леди Натали была бы расстроена? — спросил Боумен.
— Из–за разбитой чашки? — Ханна на мгновение задумалась. — Не думаю. Она, вероятно, рассмеялась бы, чтобы польстить вам.
