— Ни одного, — приврал он: на самом деле, он хотел вывести на прогулку своего мерина.
— Уинстон скоро приедет.
— Я знаю.
— Именно поэтому мы говорим о нем, — объяснила она, как будто это имело значение. — Он приезжает на мой день рождения.
— Да, конечно.
Она снова наклонилась вперед. Боже, помоги ему.
— Ты действительно помнишь? — спросила она. — У нас завтра вечером будет семейный ужин.
— Конечно, я помню, — тихо проговорил он, хотя это было не так.
— Хм, — пробормотала она, — спасибо тебе за твои мысли, так или иначе.
— Мои мысли, — отозвался он эхом. О чем, черт возьми, она говорила теперь?
— Об Уинстоне. Есть честно, я действительно хотела узнать твое мнение.
— Хорошо. Теперь оно у тебя есть.
— Да, — улыбнулась она. — Я рада, потому что я отношусь к тебе с большим уважением.
Каким-то образом ей удалось заставить его почувствовать себя древней реликвией.
— С большим уважением? — эти слова внезапно слетели с языка.
— Конечно. Ты думаешь, что я тебя не уважаю?
— Откровенно говоря, Миранда, большую часть времени я понятия не имею, о чем ты думаешь, — выпалил он.
— Я думаю о тебе.
Его взгляд сосредоточился на ее глазах.
— И об Уинстоне, конечно. И об Оливии. Как будто можно жить в том же самом доме с ней и не думать о ней.
Она схватила свою книгу, закрыла и резко встала.
— Я думаю, что мне нужно пойти поискать ее. Она и твоя мать не могут прийти к единому мнению насчет некоторых платьев, которые Оливия хочет заказать, и я обещала помочь.
Он встал и сопроводил ее к двери.
— Оливии или моей матери?
— Твоей матери, конечно, — сказала Миранда со смехом. — Я молода, но я не дурочка.
И с этим замечанием она ушла.
10 Июня 1819
Странный разговор с Тернером сегодня днем. Я не пыталась сделать так, чтобы он приревновал, хотя я предполагаю, что он мог бы истолковать именно так, если бы знал о моих чувствах к нему.
Однако моим намерением было вызвать определенное чувство вины относительно «Le Morte d’Arthur». Я не думаю, что преуспела в этом.
Позже тем днем Тернер, возвратившись из поездки по Гайд-парку со своим другом, лордом Вестхолмом, нашел только Оливию, слоняющуюся в главном зале.
— Тише, — попросила она.
Этого было достаточно, чтобы Тернер немедленно отправился в ее сторону.
— Почему тише? — спросил он шепотом.
Она сердито проговорила.
— Я подслушиваю.
Тернер не мог вообразить за кем, поскольку она стояла напротив лестничной клетки, которая вела вниз к кухням. Но тогда он услышал эти переливы смеха.
