— Что ты думаешь об Уинстоне? — спросила Миранда.
— Он мой брат, — заявил он.
Миранда протянула руку и опустила запястье, как будто бы говоря — кто еще?
— Ну, — сказал он и замолчал, не зная, о чем именно она ожидала услышать. — Он — мой брат.
В ее глазах плясали смешинки.
— Очень откровенно.
— О чем именно ты спрашиваешь?
— Я хочу знать, что ты думаешь о нем, — настояла она.
Его сердце ухнуло в груди по непонятной ему причине.
— Ты имеешь в виду, — спросил он с расстановкой, — считаю ли я, будет ли Уинстон хорошим мужем?
— Похоже, что все пытаются сделать из нас пару.
— Все?
— Ну, Оливия.
— Едва ли я тот человек, который способен дать какой-то романтический совет.
— Таким образом, ты не думаешь, что я должна снять шляпу перед Уинстоном, — сказала она, наклоняясь вперед.
Тернер моргнул. Он знал Миранду, он знал ее в течение многих лет, и именно поэтому он был совершенно уверен, что она не способна сделать это движение лишь с намерением показать ее удивительно прекрасную грудь. Скорее от рассеянности, которая привела к такому результату.
— Тернер? — пробормотала она.
— Он слишком молод, — заявил он.
— Для меня?
— Для любого. О мой Бог, ему только двадцать один.
— На самом деле ему все еще двадцать.
— Точно, — сказал он неловко, еще больше желая поправить свой шейный платок и при этом не быть похожим на дурака. Ему стало жарко и становилось трудно сосредоточиться на чем-то другом, но не на Миранде.
Наконец, она откинулась назад. Слава Богу.
Но она ничего не говорила. До тех пор, пока он, наконец, не помог себе.
— Ты собираешься преследовать его?
— Уинстона? — Казалось, она обдумывала это. — Я не знаю.
Он фыркнул.
— Если ты не знаешь, тогда ясно, что не должна.
Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Это — то, что ты думаешь? Любовь должна быть очевидной и ясной?
— Разве кто-то говорил о любви? — спросил он с некоторой злостью и одновременно сожалением в голосе, но Миранда, безусловно, поняла, что это была недопустимая тема для разговора.
— Хммм.
У Тернера внезапно появилось неприятное ощущение того, что она осудила его, и этот вывод укрепился, когда она вновь сосредоточила свое внимание на книге, которая лежала на ее коленях.
А он сидит здесь, как идиот, наблюдая за тем, как она читает свою книгу, и пытается придумать какое-то хитрое замечание.
Она вновь посмотрела на него и спросила спокойно, но с оттенком раздражения в голосе.
— У тебя есть планы на вечер?
