— Тебе долго собираться?
— Своих вещей у меня немного, — отозвался бывший командующий армии Плахт по прозвищу Суровый, — но нужно выставить кого-нибудь из честных офицеров у армейской кассы. Чтобы эти дурни из дворца не отговорились перед служивыми тем, что это я с монетами, как последний воришка, сбежал.
— Надеешься вернуться? — поинтересовался рыцарь.
— Этот герцог — не один в своем роду. Есть еще, кому может пригодиться… Плахт командующий.
— Ну-ну, может, ты и прав.
— Стратег, — выдохнул Датыр. — Даже сейчас все планирует наперед.
— И в общем-то безошибочно согласилась с ним Крепа.
Часть III. Оле-лех покров. Фиолетовый холод шаманства
1
Леса лежали на этой земле сплошным покровом, и дорог через них почти не осталось. Ехать приходилось по таким колдобинам и по таким узким тропам, что кусты попадали под колеса. Но кусты были преодолимы, хуже бывало, когда на пути оказывались поваленные деревья… Впрочем, и через них карета переваливала, пусть и трещала так, словно должна была вот-вот развалиться. А ведь бывали еще и деревья, которые очень низко росли над дорогой, пару раз такие вот ветви приходилось срубать, и были другие, толстенные, мощные, будто колонны храма, которые росли так тесно, что карета едва между ними протискивалась, цепляя колесами.
Да и кони страдали… Как Франкенштейну удавалось управлять ими и заставлять их проходить между деревьями, не царапая в кровь бока, не ломая упряжь, Оле-Лех даже не пытался гадать.
Но все-таки дороги тут еще были, день на пятый после того, как рыцарь и его спутники оказались в этих тяжелых хвойных сумрачных лесах, карета неожиданно выехала на какой-то тракт. Это была странная дорога, проходящая под сводами деревьев, словно бы кривоватый, неровный замковый коридор, сплошь забранный вверху непробиваемыми сводами из листьев, хвои и ветвей… Но Франкенштейн обрадовался и припустил коней вскачь, как привык. А потом опять все завершилось уже сплошной стеной леса, тракт расходился в разные стороны тропинками, по которым мог пробраться только верховой.
Возница остановил карету, путники вышли, воспользовавшись случаем. Оле-Лех походил вдоль деревьев, потрогал грубые шершавые стволы, измазался в какой-то смоле и вернулся к Тальде. Оруженосец стоял и смотрел вверх, хотя через остроконечные верхушки огромных лиственниц небо было едва различимо. Свет весьма реденько падал между этими деревьями на землю и был таким же зеленым, таким же вялым, как и само небо. Бывший профессор географии Шомского университета и почетный член еще трех научных Обществ Сиверс из кареты не вылез. Он лишь высунулся по пояс и оглядывался с весьма странным выражением, в котором веселость смешивалась с отчаянием.
