Оле-Лех без труда догадался — он подумывает о том, что им теперь придется вернуться, вот только возвращаться было нельзя, попросту невозможно.
Потому что низкая басовая струна, прежде раздражавшая рыцаря, но приведшая его к Сиверсу, звучала теперь где-то впереди на огромном расстоянии, очень издалека — это уж он, рыцарь Бело-Черного Ордена Госпожи, понимать научился. Она отчетливо призывала его к себе, требуя, чтобы путь продолжался именно через весь этот невероятный лес.
— Я даже и не думал, что такие чащобы бывают, — высказался Тальда.
— Тут еще и не такие могут оказаться, — выкрикнул из кареты Сиверс— Согласно описаниям великого путешественника Антона Вчерского…
— Помолчите-ка, — попросил рыцарь, но знал, что срывается из-за собственной растерянности и неумения придумать, что же им теперь делать.
Внезапно Тальда как-то слишком уж пристально посмотрел на возницу.
— Франкенштейн наш говорит, что такие деревья сломить не сумеет. Они слишком крепкие и к тому же живые.
— Что это значит? — удивился профессор.
— Конечно, живые, — согласился рыцарь.
— Они не поддадутся и могут убить лошадей, — туманно перевел Тальда слова возницы, который для рыцаря казался не то чтобы молчащим, но даже головы своей, в шрамах и каких-то швах, к ним не поворачивал.
— Ладно, попробуем ехать вдоль этого леса по кустам, — решил Оле-Лех, — кусты-то карета подмять сумеет, наверное… Может быть, куда-нибудь да выйдем. Не может же дорога здесь кончаться просто так.
— Очень даже может, — сказал Сиверс— Я же пытался рассказать, об этом многие уже писали — тут только верхом, а потом, бывает, еще и на носильщиках приходится…
Они поехали вдоль живого непробиваемого леса по кустам, иные из которых были повыше двадцати футов высотой, но карета Госпожи Джарсин Наблюдательницы, выделенная Оле-Леху оказалась прекрасно приспособлена, чтобы прокладывать себе путь даже там, где этого пути, собственно, не имелось. Она сминала кусты, ломала их, и хотя кони от этой постоянной и трудной работы заметно уставали, все же шли…
Под вечер этого дня путешественники выехали к небольшой и извилистой лесной речке. Впрочем, скорее, это был ручей, как и все подобные лесные потоки, обглодавший свое ложе до каменистых россыпей. Вот по нему и поехали, вода едва доходила до ступиц колес. На этих камнях любой другой экипаж сломался бы на первой же сотне шагов. И лишь карета Госпожи как-то держалась, хотя и было непонятно, как это у обычной с виду конструкции выходит.
