— А во второй раз?
— Во второй… Мы договорились с ними, и они позволили нам обыскать библиотеки храма. Книги там не было.
— Может быть, она хранилась в другом месте, — пробормотала я, — А может, они ее спрятали.
— А зачем? Эта книга для них ничего не значит. Если они забрали ее, то просто как трофей.
— И хранили ее семь столетий?
— Ну, будто ты не знаешь, как хранятся такие вещи. Бросили где-нибудь в библиотеке, ну, и лежала там все это время.
— Но вы ее не нашли?
— Нет.
Мы замолчали. По черному небу медленно летело черное облачко, заслоняя звезды. Дорога сузилась. Сбоку вырастали темные скалы, закрывающие небо. Слышны стали голоса верховых, ехавших впереди, и звяканье сбруи. Вдруг впереди раздался шум и множество голосов.
— Эй! Стой!
— Там, остановитесь!
— Тпру…. Стой, — говорили просыпающиеся возницы.
Кто-то, подошедший к телеге, остановил лошадей.
— Что там? — спросила я, поднимая голову.
— Телега перевернулась, — ответил мне хриплый крестьянский голос, — В темноте на камень наехали. Вишь, горы-то кругом. Дорога плохая.
Я снова легла. Человек, остановивший лошадей, не уходил. Послышались чиркающие звуки ударов кремня об огниво, впереди засветился маленький красный огонек, и запахло табачным дымом. Слышно было, как он похлопывает по боку лошадь, не желающую стоять смирно и переступающую с ноги на ногу.
— Да-а… — сказал он вдруг, непонятно, к кому обращаясь, — Да-а, война. Вот оно как…
Сладкий табачный запах плыл в сыром воздухе. Что-то странно приятное было в этом, что-то уютное.
— Эй, Рот! — крикнул кто-то, — Рот, иди сюда!
— Сейчас! — хрипло крикнул человек, стоявший возле нашей телеги.
Слышно было, как он удаляется, откашливаясь. Красный огонек уплывал куда-то в сторону и скоро скрылся в темноте.
— Drokoro? (Ты спишь?) — спросил дарсай.
— Нет.
Мы снова замолчали. Ворон повернулся на бок лицом ко мне и обнял меня, прижимая к себе. Теперь я видела его сиявшие в темноте глаза. Скоро они стали закрываться, дыхание его стало тише и ровнее.
— Чем она так важна, это книга? — не выдержала я, наконец.
Его глаза снова открылись. Он тихо вздохнул, устраиваясь поудобнее, потом заговорил.
— Если бы ты знала, — сказал он, — что где-то, в какой-то книге записано все будущее Охотников, разве бы ты не захотела получить ее?
— Пожалуй, — сказала я, — но…
— Мы мало уважаем и ценим этот мир, но живем-то мы здесь, — сказал дарсай, — И жизнь в этом мире для нашего народа всегда была нелегка, ты это знаешь. Часто случались времена, когда мы находились на грани полного исчезновения. И каждый из нас, кроме тех, кто зашел по пути Духа настолько далеко, что уже не способен обратить свои мысли к этому миру, каждый из нас выполняет свой долг перед народом, а потом уже занимается своей жизнью и совершенствованием своего духа. Ты все это знаешь, тцаль.
