— Вот именно.
— Ты, правда, бывал там?
— Два раза. Давно, правда.
— Не могу поверить, — почти про себя прошептала я.
— Почему?
— Какие они?
— Такие же, как вы.
— Мне они показались животными…
Он усмехнулся:
— Твоей подружке-властительнице мы тоже показались животными, разве не так?
— Да, — немного удивленно сказала я.
— Кажущееся на то и кажущееся, потому что оно отлично от сущности.
— Так ты бывал на Севере и до этого? — продолжала спрашивать я, — И давно?
— Лет тридцать назад. Или сорок, я не помню точно, — сказал он, — Это последний раз, а первый — когда еще был хардом (звание старшего рядового у Воронов).
— Ты сказал, они ненавидят людей?
— Да. Они…. Как бы тебе объяснить?.. Когда я был там первый раз, мы считали, что книга находится в их столице, в главном храме. Мы… Нас было пятеро. Они убили всех, кроме меня. Из-за того, что мы похожи на вас. Я тогда был совсем мальчишкой, мне лет двадцать, наверное, было. Может, и меньше. Мы не добрались ни до столицы, ни до храма, на нас напали на перевале. И бой был недолгим, поверь мне, хотя трое из нас были веклингами. Но одного они решили оставить в живых, чтобы принести его в жертву в главном храме своей страны. Их столица находится на самом севере, на берегу океана. Меня провезли через всю их страну. В клетке, — он усмехнулся, — так я и достиг цели нашего путешествия. И, знаешь, я думаю, никто из нас не смог бы попасть в этот храм иначе, чем в цепях и с ошейником на шее…. И там я увидел статую их бога, убивающего людей. Знаешь, о чем они молятся, тцаль? Они говорят: "Боже, убей сегодня еще одного человека".
— Почему?
— Они считают, что у них было все, и божья благодать была с ними. Они считают, что раньше люди были такими, как они, или они были такими, как люди. Что это был один народ. И однажды этот народ разделился, и одна часть, та, которая стала людьми, прокляла другую часть и прогнала далеко на север. И проклятие это было таково, что те, кто принадлежал к проклятой половине, стали похожи на животных.
— Странная история.
— Но так могло быть, согласись.
— Разве что очень давно. Человечество существует сорок тысяч лет, как у нильфов может сохраниться предание такой древности?
— Мне-то откуда знать?
— Как тебе удалось бежать оттуда?
— Они меня отпустили. Просто отпустили. Поняли, что я не человек. Мы шли туда зимой, а когда меня выпустили, было лето — на мое счастье. Иначе бы я просто не добрался бы и до границ их страны, замерз бы по дороге.
