Лессер понимающе кивнул: знакомая история.
Он рассказал пришельцу о том, как Левеншпиль пытается выжить его из дома, чтобы можно было разрушить здание.
— Но меня защищает Управление по учету квартирной платы. Меня зовут Гарри Лессер.
— Вилли Спирминт.
Рукопожатие не состоялось, хотя Гарри желал его и даже протянул свою белую лапу. Она так и осталась протянутой. Смешавшись, он испытал искушение разыграть комедию: он Чарли Чаплин с траченными молью усами, он всего лишь рассматривает свою изнеженную руку, чтобы убедиться, что это действительно рука, а не вынырнувшая из рукава в знак приветствия рыба, которой он сейчас прикажет вернуться обратно; в конце концов Лессер убрал руку, и комментариев не последовало. Кто сказал, что человек должен кому-то трясти руку? Ничего подобного нет в четырнадцатой поправке. Потом им овладело искушение объяснить, что мальчиком он несколько лет прожил около многолюдного негритянского квартала на юге Чикаго, там у него был друг, но он решил промолчать. Кому это интересно?
Лессеру стало стыдно, что он побеспокоил Вилли Спирминта. Раз человек печатает на машинке — ведь это признак культуры, — пусть себе печатает сколько угодно. Занимайся своими делами.
— Простите, что прервал вас. Мне лучше вернуться к работе над моим третьим романом.
Вилли ничего не ответил, только рассеянно кивнул.
— Для меня было неожиданностью застать здесь живого человека, вовсю печатающего на машинке. Я привык к амплуа единственного островитянина.
Хотя ему этого не хотелось — он прикусил язык, ибо время поджимало, он уже давно должен был сидеть за работой, — Лессер как бы со стороны услышал свои слова: — Ну, еще раз пардон, я сам терпеть не могу, когда меня прерывают. Но вы все-таки не стесняйтесь, стучитесь ко мне, если вам что-нибудь понадобится — ну, там, резинка, карандаш или что еще. Я живу в квартире слева от вас и обычно не занят в конце дня после дневного урока. Чем позже постучитесь, тем лучше.
Вилли Спирминт, по всей видимости беззаветно преданный своей работе, приветственно поднял руки в зеленых рукавах, помахал обрубками-пальцами с таким видом довольства и раскованности, что Лессер позавидовал ему, затем склонился над своей большущей черной машиной и, сосредоточившись, продолжал свое тра-та-та. Лессер все еще находился в комнате, но негр, казалось, не замечал этого.
*
Гарри размышлял у себя в кабинете, действительно ли ему нравится, если принять во внимание все прочие обстоятельства, жить одному на верхнем этаже. Похоже, я люблю одиночество, а значит, подхожу для работы, которую делаю, а значит, в данных условиях мне, может быть, до черта отвратно подниматься вверх по шести темным пролетам, гадать, кто может встретиться по пути — человек или зверь, но во всех других отношениях этот большой пустой дом мне подходит. Масса пространства для воображения. Хорошее местечко для работы, пока Левеншпиль где-то там бродит, взыскивая квартирную плату, или занимается чем-либо еще. Истина в том, что я могу обойтись без Вилли Спирминта.
