Лиза пожала Танину руку.
— Доставай-ка, Елизавета Николаевна, наши любимые пластинки, — сказал Ярцев, подвигая Тане стул: — Усаживайтесь.
— Я думала, у вас на рояле кто-то играет, — призналась она, — так чисто звучит.
— Этой мой секрет, собственное усовершенствование обычной радиолы, — сказал Ярцев, многозначительно поднимая вверх указательный палец. — До смерти люблю фортепианную музыку, хотя сам не смог бы извлечь из рояля ни одного настоящего звука. При распределении талантов мои достались кому-то другому. — Он рассмеялся и, обращаясь к Алексею, сказал: — Вот библиотека, Соловьев, выбирай.
Ярцев подвел Алексея к большой полке с книгами. Алексей вначале разглядывал названия на корешках, потом стал доставать и просматривать книги. Листал. Откладывал те, которые интересовали его. У Ярцева было много редких книг, сохранившихся еще со студенческих лет, и он давно уже обещал показать свою библиотеку Алексею.
В дверях из соседней комнаты показалась мальчишеская взъерошенная головенка.
— Спать сейчас же, шельмец! — пригрозил Ярцев.
Головенка исчезла, стрельнув глазами и озорно улыбнувшись, из чего было ясно, что спать «шельмец» не будет еще очень долго.
Ярцев сел на диван. Лиза достала пластинки и начала перебирать их.
— Интересно, что прежде я был равнодушен к роялю, — сказал Ярцев, обращаясь к Тане, — фортепианная музыка казалась мне скучной. Я никогда не думал, что после она станет для меня самой любимой. В войну это случилось… Лиза, отыщи, пожалуйста, эту…
— А я уже отыскала, — ответила Лиза, не дав мужу досказать. Она повернула к нему пластинку с темно-синим кружком в середине. — Она?
— Ну, ну… Вот послушайте эту вещь, Татьяна Григорьевна, хорошо? Только внимательно послушайте.
Лиза поставила пластинку.
— Этюд Шопена до-минор, — тихо сказала Таня, услышав первые звуки.
Ярцев молча кивнул и откинулся на спинку дивана, Лиза подсела к мужу. Алексей перебирал книги и, казалось, ни на что больше не обращал внимания.
Таня слушала, наклонив голову и положив на колени руки. Алексей случайно задержал взгляд на Танином лице. Оно было окаменевшим и бледным. Какие-то новые черточки появились в нем. Рука Алексея, державшая книгу, замерла. Он стоял не шевелясь, пока не кончилась музыка.
«Хорошая девушка…» — подумал он.
Несколько мгновений в комнате было так тихо, что даже слышался шорох крыльев ночной бабочки, которая билась под абажуром.
— Вот такая же тишина была и тогда в зале, — задумчиво сказал Ярцев и, помолчав, спросил: — Нравится вам эта вещь?
