К Костылеву за помощью Таня обращаться перестала. Поведение его было прежнее. Обещая «быстренько подойти и разобраться», он или не приходил совсем, или давал мимолетные указания, ссылаясь на то, что его куда-то там вызывают. Увидев, что Таня перестала беспокоить его вопросами, он изредка сам справлялся, не нужно ли ей в чем-нибудь помочь, и был очень доволен, когда она отвечала: «Я постараюсь разобраться и сделаю все сама».
История с браком вскоре повторилась. Сысоев не принял на склад большую партию брусков. На этот раз виновата была не таинственно подмененная спецификация, а сама Таня. Это она показывала работнице, как настроить станок, и, проверяя размер брусков, торопилась — на Двух фрезерных станках простаивали рабочие, и нужно было бежать туда.
К счастью, на этот раз бруски оказались длиннее, чем требовалось, и после смены Таня сама осталась, чтобы переделать их. Когда она уходила с фабрики, уже смеркалось. Усталая, она медленно шла по главной, самой широкой улице поселка, которая называлась Советской. Было тепло и тихо. Собирался дождь.
Возле одного из домов Таню остановила музыка. Она лилась из раскрытых освещенных окон. Кто-то очень хорошо играл на рояле Лунную сонату Бетховена.
Таня подошла к забору палисадника, разбитого перед домом, и, взявшись за рейки забора, оперлась на руки подбородком.
На улице никого не было. Таня стояла не шевелясь. Она забыла про усталость, про все свои неудачи. Звуки поглотили ее.
— Музыку слушаете? — неожиданно раздался над самым ухом голос Алексея.
Таня вздрогнула и обернулась. Рядом с Алексеем стоял Ярцев.
— А вы, оказывается, любительница музыки, — сказал парторг.
— Заслушалась, — виновато призналась Таня. — Любимая вещь.
— В чем же дело? Пошли в дом, там слушать удобнее, — предложил Ярцев.
— Как в дом? — не поняла Таня.
— Очень просто, здесь я живу, — ответил Ярцев и обернулся к Алексею: — Заходи, Соловьев.
Он взял Таню под руку. Она отговаривалась. Сказала, что идет домой, что устала, что только на минутку остановилась послушать и что совсем не собирается беспокоить людей своим появлением. Ярцев не слушал.
— Пошли, пошли!
— Зайдите, Татьяна Григорьевна, — подтолкнул под локоть Алексей. — Домой вместе пойдем. Мирон Кондратьевич у нас человек простой.
Они поднялись на крыльцо. Навстречу вышла женщина средних лет в темном платье. Густые, очень светлые и гладко причесанные волосы придавали ее лицу приятную, располагающую простоту.
— Знакомьтесь, — Лиза, моя жена, — сказал Ярцев. — Вот мастера нашего затащил музыку слушать. — Он представил Таню.
