— Раус, раус, выходи, — не слишком громко раздался голос надо мной. — Нужно прочесать огнем. — Он дал несколько коротких очередей по густым сплетениям лапок. Шум пуль отдавался по всему стволу — я чувствовал его своим телом.
Цепь двинулась дальше. Солдаты один за другим переступали через дерево у самой моей головы. Я отчетливо слышал их сопение, хруст мелких сучьев под коваными сапогами, шорох осыпающейся коры. Цепь прошла дальше.
Я продолжал лежать, боясь шелохнуться. Так и казалось, что кто-то, притаившись, стоит надо мной. Но вот снова послышались голоса.
За первой цепью без остановки прошла вторая. Я расслабил руку, сжимавшую автомат, и вздохнул, пожалуй, слишком шумно. Стало непривычно тихо — ни улюлюканья, ни стрельбы. Как будто в лесу вообще ничего не происходило. И все же только теперь я ощутил, как какой-то особенной внутренней дрожью охвачена каждая клетка организма, точно так, как это было в доме, когда в меня целился старик из ружья. Смерть и на этот раз прошла мимо, но опасность не миновала. Облегчение принесет только ночь. У партизана и разведчика два добрых друга — лес и ночь. Один из них уже помог мне, второй позволит встать на ноги. Я взглянул на часы — было одиннадцать часов и сорок две минуты. Казалось, нужно переждать целую вечность, пока наступит вечер.
Но вот в том направлении, куда двинулись цепи, послышались частые автоматные очереди. По временам они сливались в общий гул — так много людей стреляло одновременно. Значит, кто-то из разведчиков был обнаружен, кто-то дрался с врагом. Суматоха и крики, стрельба продолжались около часа.
После обеда обе немецкие цепи вновь прошли от шоссе к железной дороге, а перед закатом в третий раз прочесали лес. Выстрелов больше не раздавалось.
«Кто же там был? Один, двое, трое? Удалось ли пробиться?» — задавал я себе безответные вопросы. Пробираясь в сумерках к явочному пункту босиком, я нащупывал каждый шаг, убирал с пути каждую сухую ветку: в лесу могли остаться вражеские засады.
Подкравшись к месту сбора у плоского камня на берегу ручейка, я затаился и долго прислушивался. В темноте почти рядом кто-то зашевелился и тихонько кашлянул.
Я подал условный сигнал. Мне ответили. Это были Овчаров и Целиков. Зварйки не было.
— Ты где же спрятался? — спросил Овчаров.
Я рассказал коротко, не вдаваясь в подробности.
— А мы с Иваном на ель взобрались. Привязались покрепче, чтобы в случае ранения не упасть на землю, не попасть живыми в руки этим гадам. Так и просидели весь день. Двигались солдаты медленно, все останавливались, вынюхивали.
