Приняв из рук чарку, Пайда Черный чокнулся с присутствующими и, быстро расправившись с гусем, принялся за пергаменты.
— Ну, это все я, в общем, знаю. Надо будет потом повнимательней посмотреть, — сказал он, откладывая последний лист в сторону. — Больше в сумке ничего не было?
— Вроде нет, — ответил Жуч.
— Дай-ка, — Пайда Черный взял сумку и осторожно прощупал ее. — Ага, — сказал он, — есть! — и извлек из потайного кармана еще один пергаментный сверток, а вернее сложенный в несколько раз лист, который, когда его развернули, оказался картой, довольно подробной. Граничары крутили ее и так и этак, но понять, что за местность на ней изображена, не могла. Наконец карта дошла до Клепилы. Едва бросив на нее взгляд, он сказал:
— Я знаю это место. Угейская пустошь.
— Угейская пустошь? — Пайда Черный покачал головой. — Еще никто оттуда не возвращался.
— Да, — поддержал Жуч, — запретное место. Мертвые веретенники, ведьмаки на горящих свиньях и прочая приблуда.
— Ты видел? — спросил Самоха.
— Если б видел, то сейчас с тобой бы не разговаривал о всякой ерунде, а скакал бы по вересковым склонам на горящей свинье или того лучше, пугал девственниц стуком костей и лысым черепом.
— Ходил туда года три назад новосел один, звали его как-то мудрено, то ли Щоц то ли Бокш, не архонский, из Меденца, что ли, — сказала Мелита. — Его потом приводила жена, он под себя ходить стал и кричать во сне. А что там с ним было, не вспомнил. Не получилось у меня ему помочь.
— И у меня тоже не получилось — признался Клепила. — Его ведь и ко мне приводила, бедная женщина. Так и увезла обратно в Меденец. Но в Угейскую пустошь и я ходил. И как видите с ума не сошел. Там другое. Идешь, и вдруг чувствуешь, нельзя тебе туда идти, не пускает что-то. Я было попробовал, нет, не пускает. Ноги не несут, а сердце словно в камень превращается. Но карта эта непростая, ох, не простая эта карта, ребята.
— Вернемся, тогда уж, — равнодушно сказал Самоха. — Кстати, о девственницах. Мы на Поганый хутор идем нынче, или как?
— Я ведь тоже приглашен! — спохватился Клепила. — Еще бы помыться надо да принарядиться.
— Хе-хе! — со значением произнес Пайда Черный и выразительно посмотрел на статную Мелиту, явственно довольный, что остается с ней наедине. Глаза Мелиты сверкнули, но тут же притушив их блеск, она отозвала в сторону Жуча и принялась о чем-то с ним горячо шептаться.
— Так я чего приходил… — заторопился было, вставая из-за стола Клепила.
