— Да знаю я, — перебил его Пайда Черный, — пойдешь с молодежью в Отиль. Из стариков еще будет Обух, он же и за старшего. Мы там со старшинами советовались, в корчме уж заседать времени нет, выступаете на рассвете. Хуррениты же за нашу помощь дают бочонок вот этих самых, — Пайда Черный глянул на стол, где лежали россыпью хурренитские монеты, — гугенчиков.
Клепилу вдруг словно подменили, воинственно выставив вперед бороду, он поджал губы и процедил:
— Не по уставу деете, старшины. Не по заветам пращуров наших, земля им пухом, творите. Много власти берете. Как бы не надорваться вам под этой ношей.
— Да ладно тебе, законник, — усмехнулся Пайда Черный, — тоже мне поход, десять дней туда, десять обратно. Да и деньги не бог весть какие, вон за тот мед, что Самоха с Жучем нынче взяли, на архонском рынке вдвое больше дадут. Хотя и деньги нам не лишние. Сам говоришь, учителя нанимать надо. Да и пора Лихоте каменной стеной обзаводиться, а то этот наш вал знаменитый и дитя переплюнет. И корабли строить. Сколько в Хемуле сегодня менкитов утопили? А своих ни одного не потеряли. Вот мастеров корабельных еще пригласить, да хоть бы и хурренитских. Мы их работу видели.
— А за вольность граничарскую сколько на архонском рынке дадут?
— Да что ты в самом деле окрысился, Клепила? — удивился Жуч и тут же получил от Черного Пайды звонкую затрещину.
— А ты не встревай, когда старшие бранятся.
— Вот это правильно, — сменил ведун гнев на милость. — Вот это по уряду нашему граничарскому. А учитель это хорошо. И не только чтоб грамоте учил, но и географии, потому прокиснем здесь, в Пойме сидючи, а мир большой.
— Да что же это такое? — хватаясь за ушибленную голову, вскричал Жуч. — Что же за уряд такой граничарский, целый день меня по голове колотить? Или других голов в Лихоте не осталось?
— Это устройство твоей башки виновато, — поразмыслив чуточку, сказал Самоха. — Редкая оплеуха пролетит мимо. Попробуй, может, уши прижимать, что ли.
— Да, — согласился Клепила, — чего-чего, а уши у Жуча знатные, раскидистые.
Мелита принесла Жучу и Самохе стопки белья:
— Может баньку затопим?
— Некогда, мать. Мы уж в речке выкупаемся по-быстрому, — сказал Самоха.
Задний двор усадьбы выходил на Синицу, которая текла внизу под тыном. Выйдя через хорошо упрятанную в кустах сирени от посторонних глаз калитку побратимы спустились к речке. Вода прогретая за день, но все же прохладная, приятно освежала. Самоха лег на спину и под несмолкаемый лягушачий хор, гремевший над речкой, отдался ласковому течению, и уставившись на бледный круг луны, поплыл, раскинув руки, мимо родного дома. И даже вроде задремал. Но тут Жуч дернул его за ногу и чуть не утопил.
