держа свой путь по лучшей из дорог,
которую ты славно выбрать смог,
не очерняя жизни, вдохновенно…
Киев 21.06.99 10.47
x x x
Читая листья, люди лето чтят
и возникает в воздухе соборность,
идет работа ласковая, спорясь,
у мыслей, так похожих на утят,
что вырастут и в небе полетят,
забыв о том, что есть на свете скорость,
что редок здесь патрон, который холост,
и слишком густ живых мишеней ряд.
Играет гаммы бог на флейте утра.
Простор старательными снами убран -
не осознать сознанье Естества
и не осмыслить вечные законы
до самого конца… Листок зеленый
читает нас, мой друг. И мысль – жива.
Киев 09.19
x x x
Хочу в ямбические травы
упасть, как будто в глубину,
чтоб времени в глаза взглянуть
и в жизни кое-что исправить.
Лесные мысли сладко правы,
и нет сомнений, и вину
суть искупает, чтоб уснуть
могло сознание… Отравлен
пластмассовым цветочком мир,
и нужно, чтобы каждый миг
был деревом наполовину, -
иначе замутненный пруд
одни кикиморы займут
и новый век затянет тиной.
Киев 23.06.99 11.39
x x x
Стремительны цветы – так быстро вянут.
Быстр и покой, недолговечный брат
тому, кто сменам жизненным не рад, -
у полюбивших их он постоянней.
Экспресс безостановочен. Не станет
самой Земли, но мчать вагонный ряд
куда-то будет дальше, – все стремят
законы бытия. И думать странно
о вечности, о тайнах тех времен,
в которых мир уже не населен
людьми, деревьями и муравьями,
времен, где все уже давно не то,
где даже их нет,
так же, как простой недели,
вновь изобретенной нами.
Киев 24.06.99. 10.46
x x x
Без осложнений нет благополучий,
когда они – подобье скорлупы,
которую проклюнуть позабыл
птенец событий внутренних. Мы учим
на память счастье.Но ему поручен
отмены подвиг господом: судьбы
нерукотворной нет у сути, быть должны
мы вечно по-другому, лучше,
чем раньше, только что… Прыжок
необходимо совершать из "хорошо",
чтоб все благополучно снова стало.
И нет ни йоты бесовщины в том,
что удивительного – полон дом,
а нам его через мгновенье – мало.
Киев 25.06.99 08.38
x x x
Осенний грустный дождь пошел в июне,
решив порепетировать октябрь,
и увядания лесного дятел,
все оглушая, застучал. И дунул,
пытась рвать задумчивые струны,
бездушный грубый ветер. И, всеяден,
какой-то монстр, внушив, что он приятель,
остаток пожирать стал вечно юный -
и дней, и слов, и сущности твоей…
Успеть, понять бы все это полней,
да незачем, мой друг, по сути дела.
Река сознания все шире, шире,
но все уже круг, которому дано
