Алиса поморщилась.
– Ты щас говоришь, как моя тетушка говорила, когда у нее климакс начался.
Я закусил губу. Стало обидно. Но Алиса права. Та же высокопарная болтовня.
– Смотри, – дернула она меня за рукав. – Котяру вон под фонарем видишь?..
– Ну, вижу.
– Без «ну». Тень от него клевая, да?
– Похожа на тень располневшего Бэтмэна.
Алиса пихнула меня в бок.
– Что?! – сказал я. – Она действительно похожа на тень располневшего Бэтмэна!
– Шутка, повторенная дважды, смешнее вдвойне?
Положительно мне симпатична эта девушка.
Мы опять повернули. А на концерте в «Фобосе» я лично не присутствовал.
Я увидел рыжее здание, затянутое целиком зеленой сетью: напоминало плесневую вуаль на конопатой невесте. Еще был синий заборчик с редкими промежутками, через которые следует попадать в разные помещения неформального типа. У одного такого промежутка толпились эмоподобные подростки. Ничто не ново под луной.
– Пришли, – констатировал я. – Трэш-бар.
– По сравнению с ними, – сказала Алиса, кивая на толпу подростков. – Ты уже выглядишь старпером.
– Да пошла ты, дура! – ласково сказал я.
– Сам пошел, идиотина! – не менее ласково ответила Алиса.
И мы двинулись вперед.
– Куда ты на красный прешь, дебилоид?! – заорал, высунувшись из вишневой «девятки», мужик с густыми, как у Сталина, усами и запоздало бибикнул.
– Не ори.
– Че ты сказал?! – воинственно бросил мужик, но из машины вылезать не стал: поосторожничал. – Ты не вякай там!..
Видок у меня был тот еще: опухшее небритое лицо, воспаленные глаза, забинтованные пальцы торчат из рукавов плаща. Окружающий мир не вписывался в мое сознание. Я ограничился разгибанием среднего забинтованного пальца в его сторону. На светофоре уже вовсю горел зеленый. Мужик что-то продолжал кричать вслед, но я не слушал. И я думал, что было бы совсем неплохо, если бы он меня сбил. Проблемы, реальные и нереальные, перестанут тогда существовать. Наступит тишина.
Я бы погрузился в Море Спокойствия. Никакой тебе дружбы и любви. Ни-че-го.
Днями я бродил по опустевшим городским улицам. Часами сидел на набережной и смотрел, как хлопья снега кружатся, кружатся в стылом воздухе, падают в черную воду Волхова и исчезают. Ни-че-го. Алкоголь прекратил действовать. Пришла эта тупая ноющая боль. Я чувствовал, как сотрясается на виске жилка. Отзвук. Где-то внутри головы неутомимый кузнец бьет громадным молотом точно между полушариями: скоро они расколются надвое, будто половинки грецкого ореха. Скоро. Скорей бы…
