— Машка, — сказал Никита, — ты такая красивая.
Я покраснела до кончиков ушей и опустила глаза.
— Машка, я опять тебя хочу.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас и прямо здесь, у стены.
— Ты что, с ума сошел?
— Машка, не перечь мне. Я этого не люблю.
— Отпусти меня, — стала вырываться я.
— Просто стой на месте, — Никита задышал мне куда-то в ухо, — я сам все сделаю.
Не надо было ему это говорить. У меня все поплыло перед глазами, и я стала мягкая, словно пластилин. Подушка выпала из рук, и они сами потянулись к молнии на его джинсах.
Никита опирался о стену, и я уткнулась губами куда-то ему в шею. От него пахло горячо и влажно. Я вдохнула в себя этот запах изо всех сил и почти потеряла сознание.
Через полчаса мы спустились вниз. Антон виновато улыбался и прятал глаза. Идиотка, подумала я, как я могла, как я смела… В чужом доме, в первый же день и даже в первый час. Что ты делаешь со мной, Никита, и как это у тебя получается?
Ужинали на улице. Шел девятый час, но было светло и необыкновенно тихо. Антон промариновал мясо в апельсиновом соке и специях, и оно получилось изумительно вкусным. Я, наплевав на фигуру попросила добавки, чему Антон откровенно обрадовался.
— Люблю женщин, которые много едят, — сказал он.
— Так ведь они же все толстые, — удивилась я.
— Не толстые, а пышные, — возразил Антон. — А это совсем другое дело. Поверьте мне, Машенька, я много прожил, я знаю жизнь. Как женщина ест, так она и занимается любовью.
— По-вашему, получается, что все модели, которые питаются только цветочной росой и листиками салата, фригидны?
— Ну, разумеется!
— Ну, не скажи, — встрял Никита, — помнится в молодости… — и тут же осекся.
— Ну-ну, продолжай, — потребовала я, — что там было в твоей молодости?
Антон засмеялся тонким заливистым смехом, а Никита засунул себе в рот большой пучок кинзы и стал тщательно и методично ее прожевывать.
Антон поднял руки, с удовольствием потянулся и вдруг запел:
— Пойду ль я, выйду ль я, да, пойду ль я…
— Куда это вы собрались, Антон? — спросила я.
— Фрукты помою и вернусь.
— Давайте, я вам помогу, — предложила я.
— С удовольствием, Машенька, — сказал Антон и снова запел. — Пойдите, вымойтите…
Наверное, он хотел спеть «вымойте», и «ти» он добавил для полноты музыкальной фразы. Но на слух прозвучало: «вымой тити».
Мы хохотали так, что у меня заболело горло, а у Никиты из глаз побежали слезы.
— Ну, ты даешь старик, — всхлипывал Никита, — вот сейчас только все бросит, и сразу тити мыть.
