— Приготовить факелы! Подпалить камыши!
С этим проблем не возникло: наломали веток, обмотали их тряпьем, плеснули керосином из "летучей мыши".
Факела полетели в камыш. Противник среагировал, попытался положить факельщиков. Но слишком поздно. Один факел добросить не удалось, он упал на дорогу, зато остальные попали по назначению.
Камыши не вспыхнули словно порох, но загорелись быстро — последние две недели стояли сухими. Горели с треском, пепел взлетал хлопьями садился на деревья, ложился, словно снег на землю, на бойцов.
Но камыш, как известно, произрастает из воды, из грязи, водой питается, потому очень скоро все русло затянуло дымом.
Ветер погнал дым к водопою.
Стрелять продолжали обе стороны, но уже не так чтобы сильно. Солдаты палили, чтоб противник не поднимал головы. Тот огрызался, вероятно, даже не целясь.
Наконец, Аристархов крикнул так, чтоб было слышно и в камышах:
— Прекратить огонь! — и после паузы добавил уже в сторону реки. — Эй, там, сдавайтесь что ли…
Из камышей на узкий пляж выбрался человек. Был он изрядно измазан речным илом, его крутило от кашля.
— Бросай оружие! — крикнул Аристархов.
На песок полетел ручной пулемет, винтовка, за ним шлепнулся и пистолет.
— Пусть и другие выходят! — крикнули ему.
— Нету других. — прокашлял сдавшийся, — Я тут один.
На всякий случай солдаты подождали, пока прогорят камыши. Но действительно никого не нашли — ни живого, ни мертвого…
Пока пленного вели к командирам, тот кашлял, тер глаза, из-за чего лица долго не было видно.
Но еще с шагов двадцати Аристархов опознал пойманного:
— О нет…
Зато пленный, протерев глаза, широко улыбнулся:
— Женька, ты что ли?
— Товарищ комбат, — ожил комиссар, — вы знаете пленного?..
— Служили вместе…
-//-
За неимением какого-либо помещения, допрос проводили на свежем воздухе. Все формальности будто были соблюдены. Пленный, комбат, и комиссар находились на маленькой полянке. В саженях десяти стоял солдат с винтовкой — вроде караульного.
— А что рассказывать? — пожимал плечами пленный. — Поил лошадь… Подходят двое, просят закурить. Я отвечаю: сам не курю и другим не советую… Один взбеленился, дескать, будет мне какой-то хмырь советовать! И за винтовку схватился… Ну я быстрей оказался — а то меня положили бы.
— А вам не приходило в голову, что солдаты рабоче-крестьянской армии хотели вас просто испугать? Пошутить? — заметил Чугункин.
— У меня с империалистической войны три ранения и одна контузия. — врал пленный дальше. — Я таких шуток не понимаю напрочь. На войне ведь как: если в тебя целятся — в тебя стреляют.
