Геддо ждал этих времен с нетерпением.
Но затем наступила обманка — бабье лето. Дороги просохли. Солнце палило так нещадно, словно собиралось на зимние каникулы, а перед этим выплескивало на землю все положенное на полгода тепло.
Но сколько времени оставалось этому ложному лету?
Немного. — успокаивал себя Геддо. — Очень немного.
А пока он коротал осень с утопленником. Пил с ним самогон на крылечке своего дома.
Рядом, в бадье с дождевой водой плескались русальчата.
В дом Федот-утопленник не заходил — не пускал оберег, повешенный над порогом.
— А оберег лучше не снимай. — говорил Федот. — Еще моя жена зайдет или еще кто из наших. У нас на болоте сейчас спит Лихо. Пока оно тихо. Но лучше не дразнить его…
Самогон тянули под малосольные огурцы. Для его изготовления пришлось на пару дней прервать опыты.
— А так, в общем, хорошо живем. Детишки у нас… Только вот жена борщ не умеет готовить и вообще огня боится. И вообще — как баба малость холодна…
На земле нежилась собака. Хоть и в деревню она вошла лишь кожа да кости, сейчас она отъелась на мышах. Ребра обросли жирком, шерсть лоснилась.
Русальчата брызгали на собаку водой, но та смотрела на их игры ленивым глазом.
Федот бросил палку, распорядился:
— А-ну принеси.
Собака не пошевелилась, будто подумала: "Ну вот еще глупости. Была бы тебе нужна эта палка, стал бы ты ее выбрасывать."
— А это она или он? — спросил Федот, указывая на собаку.
— Ума не приложу. Как-то совершенно не задумывался.
— А как зовешь животинку?
— Да ты ее зови — не зови — все равно не прибежит. Глухое оно. Ну вот я и подумал, если не отзовется, зачем придумывать имя?
Федот пожал плечами:
— И все же чудно, что она на меня так реагирует.
— Как именно?
— Да никак! Это как раз и чудно. Обычно животных нежить раздражает.
— К слову… Я ведь следил за тобой. — заметил Федот наливая самогон по кружкам. — Или кто из моих детей смотрел — ты ведь траву собирал на кладбище. Ты колдун?
Геддо кивнул.
— Чернокнижник? — сделал следующее предположение Федот.
— Нет.
Чокнулись, выпили, закусили огурчиками.
— Тогда зачем тебе не спать ночами? — продолжал Федот. — Ходить на кладбище?
— Что касается ночей, то некоторая трава только после захода солнца силу имеет. А другая — исключительно на кладбище растет…
— То бишь покойников подымать не будешь?
— Снова нет…
— Ну оно и хорошо. У меня на тутошнем жальнике моя бабка лежит. Ох и не хотелось бы, чтоб она воскресла.
Затем оба немного помолчали, подумали каждый о своем.
