Жить в городе становилось опасно и страшно. Жители стремились эвакуироваться в тыл, но было поздно: снаряды взрывали железные дороги, самолеты бомбили поезда. Вражеские бомбардировщики подкарауливали на трактах грузовые машины с эвакуированными и превращали их в черные, дымящиеся развалины.
В эти дни Затеевы пережили новый удар. В серый октябрьский день детсад, в котором находился Юрик, вывезли из города.
Прошло две недели, и на запросы родителей председатель сельсовета, куда был эвакуирован детский сад, ответил, что дети к ним не приехали.
Екатерина Петровна снова впала в бурное отчаяние. Она совсем перестала есть, поседела.
Исчезновение Юрика Дина переживала так же тяжело, как и смерть отца. Ни на минуту она не забывала о брате, и, как страшные призраки, перед ней вставали воспоминания.
Вечерами в пустой беленькой кроватке с сеткой чудилась ей русая головка Юрика, в комнате ясно звучал нежный голосок:
«Дина, сегодня ты усипишь меня или мама?»
Временами ей слышался его смех или плач, и она, заливаясь слезами, бесцельно бродила по опустевшим комнатам, где каждая вещь напоминала о брате.
С каждым днем враг подходил все ближе и ближе к городу.
С оборонным заводом, на котором работала Екатерина Петровна, Затеевы уезжали в тыл. В один чемодан они собрали самые необходимые вещи, в мешок уложили провизию на дорогу.
В день отъезда Дина решила закопать в саду свои любимые вещи. Она ничего не сказала матери и, остро отточив лопату, стала рыть между кустов яму. Жирная земля, переплетенная корнями кустарников, поддавалась с трудом.
– Динушка, что ты это делаешь? – раздался за ее спиной голос Игоря Андреевича.
Она повернулась, вспыхнула и, смущенно улыбаясь, сказала:
– Хочу кое-что спрятать…
– Спрятать? – Он засмеялся. – Значит, думаешь снова в свой сад возвратиться?
– А как же? – растерянно проговорила Дина.
Куренков потрепал ее по плечу и серьезно сказал:
– Слушай, Динушка, я убеждал Екатерину Петровну оставить тебя со мной. В нужную минуту мы улетим из города самолетом. Эвакуироваться с машиной завода – безумие. Это – гибель. Твоя мать не понимает этого. Иногда матери бывают эгоистичны. Поговори с ней сама.
У Дины на глазах навернулись слезы и задрожали губы, но она пересилила себя и твердо сказала:
– Я не оставлю ее, Игорь Андреевич. Она ведь теперь совсем одна. А если умирать придется… – Дина опустила голову и тихо добавила: – Ну что же, будем умирать вместе…
Куренков сел на траву. Дина заметила, как сильно побледнел и осунулся он за эти дни.
