12 июля ваш муж Иннокентий Осипович Затеев погиб при взрыве мины. Я был очевидцем, так как шел сзади него на близком расстоянии. Тело его не найдено. Не отчаивайтесь…
Дальше Дина читать не могла. Она сжала письмо в руке, склонилась головой на перила и заплакала тихо, безутешно.
* * *
Потянулись мрачные, незабываемые дни.
Екатерина Петровна впала в бурное отчаяние: она истерически кричала, плакала и не замечала ни Дины, ни Юрика. Она почти не выходила из комнат и, когда затихала, сидела утомленная в кресле с мокрым полотенцем на лбу. На работу она не ходила.
А Дина, как и прежде, по утрам кормила и уводила Юрика в детский сад, а сама занималась с домохозяйками по ПВХО, затем шла на школьную площадку. В перерыв бегала домой проведать мать.
Все было прежним, но на все Дина смотрела теперь по-другому. Жизнь показалась ей более значительной, а всякая радость дороже, чем прежде. Днем она старалась энергичной работой отвлечь себя от тяжелых мыслей и советовала матери тоже идти на работу.
– Дома хуже, мамочка, – убеждала она Екатерину Петровну. Но та бессильно опускала руки, качала головой, шептала, что делать она ничего не может.
Вечерами Дина не могла справиться со своим горем. Она представляла себе отца, слышала его низкий голос, его смех, видела его походку и засыпала в слезах. Ночами ее преследовали кошмары, а утром, почти еще во сне, рождалась надежда, что, может быть, все это только сон. Но наступал день, надежда угасала, и снова с тяжелой головой, с ноющим от тоски сердцем Дина начинала очередной день.
Вскоре пришло официальное извещение о гибели Иннокентия Осиповича. С новой силой захлестнуло горе, но с этого дня раны медленно начали заживать. Так устроена жизнь. Мертвое не должно мешать живому.
В ясное сентябрьское утро Дина достала письмо Кости, перечитала его и радостно улыбнулась.
Немцы приближались к городу. День и ночь глухо гремела вдали канонада, стонала и сотрясалась земля от взрывов бомб. Над городом полыхало зарево, черные столбы дыма вздымались вверх, туманом окутывали город, реку, поля. Едкий дым днем закрывал солнце, а ночью – месяц и звезды. Город жил во мраке страшной, напряженной жизнью.
Теперь уже не только ночами, но и в разгар сумрачного дня то и дело на город налетали обнаглевшие вражеские самолеты, сбрасывали фугасные и зажигательные бомбы, бреющим полетом с воем проносились над крышами домов, зажигали их и расстреливали людей из пулеметов.
Дни стояли жаркие, точно время пошло вспять и снова вернулось знойное лето. В садах вторично зацвела черемуха, и старики считали это недоброй приметой.
