«Что за черт!» - помотал головой Викентий, пытаясь отогнать это странное наваждение.
Не помогло. Хуже того, бывшему психиатру стало казаться, что сам воздух загустел до кисельного состояния и все вокруг движутся как попавшие в клей мухи, а звуки отдалились куда-то, превратившись в несвязный, бестолковый шум.
«Да где же чертов поезд!» - возмутился, но как-то вяло, Викентий, чувствуя, что еще минута-две, и он сам увязнет в этой всеобщей кисельной сонливости.
И тут поезд прибыл под тяжелый, гулкий грохот и странное, нескончаемое шипение, заполнившее, казалось, все каменное чрево станции. Маг шагнул было к автоматическим дверям, но какой-то толстяк, похожий на бородатого (и борода была ярко-рыжей!) Винни-Пуха, обремененный сумками и авоськами, оттолкнул его к кафельной колонне и ринулся вперед.
Навстречу тем, кто вышел из всех вагонов замершего у платформы поезда какого-то противоестественного для столичной подземки густо-зеленого с вкраплениями ярких желтых пятен цвета.
Те, кто вышел из поезда, внешне выглядели вполне как вид homo sapiens. Это и ввело в заблуждение людей, оказавшихся на станции в тот совершенно неподходящий момент. Потому что вышедшие, все как один одетые в черные, облегающие тела комбинезоны и кожаные плащи, полы которых от любого движения разлетались темными крыльями, молниеносно, без лишнего звука рассредоточились по станции и как по команде выхватили оружие - матово сверкнувшие пистолеты с длинными, усеченными на концах стволами.
Кто-то из мужчин еще успел крикнуть «Какого черта?!», какая-то женщина (или две?) истерически завизжали «Милиция!», и тут начался ад. Те, в плащах, открыли стрельбу, и несчастная станция Московского метрополитена вмиг превратилась в бойню, где смешались вспышки выстрелов и дикие, страшные вопли людей.
Можно сказать, что Викентию повезло. Он, в первое мгновение кошмара просто оцепеневший от ужаса возле своей колонны, во второй момент упал, погребенный под двумя уже мертвыми телами - того самого торопливого рыжебородого толстяка с головой, превращенной в кашу из крови и костей, и какой-то девушки, окровавленной так, словно с нее содрали кожу…
«Почему я не теряю сознание? - отрешенно как-то думал Вересаев.- Что это означает? Террористы? Война? Почему я до сих пор еще жив?»
Он лежал, вжавшись щекой в грязный гранитный пол станции, ощущая, как сверху на него давят тяжестью мертвые коченеющие тела и на шею медленно капает остывающая кровь. Он не двигался, но пытался хоть краем глаза наблюдать, что творится. Ад продолжался. Викентий видел, как растерзанная толпа рвется к эскалатору наверх, но с эскалатора людей тоже поливают огнем из каких-то странных, фантастической конструкции автоматов. Как с противоположной стороны подкатил второй поезд, и из него тоже вывалилась толпа с пистолетами… Но самое жуткое было даже не это.
