– Ты еще не сожрал мою пиццу? - вместо приветствия вопросил Степан.
– Нет, как видишь. Я все еще жив.
– Это хорошо.
– Что именно? Что я жив?
– Нет, что пицца достанется мне.
– Я на нее и не претендовал. Меня никогда не прельщали ни пища, ни женщины, требующие дополнительного подогрева.
– Молчи, остроумец! Ты ее разогрел? О, какой запах!… Жрать хочу, пиццы мне, пиццы! - С этим кличем Степан протопал на кухню. Из принесенного с собой пакета извлек полдюжины банок коктейля «Отвертка», две коробки кильки в томате и завернутое в промасленный номер «Московского комсомольца» нечто, запахом и формой напоминающее чебуреки из какого-нибудь привокзального ларька.
– Всякую дрянь в дом тащишь,- укоризненно упрекнул приятеля Викентий.
– Это не дрянь, а мой завтрак, так что попрошу его не оскорблять. Это ты по утрам питаешься соевым творогом и пьешь протеиновые коктейли, хотя я тебе уже сто раз говорил, что подобный рационпрямая дорога к импотенции.
– Заткнись.
Степан только заржал.
– Все бы тебе, Степа, ржать,- печально констатировал Викентий.
– На то я и конь,- прошамкал набитым пиццей ртом Степан.- Жежебец-пжоизводитель.
Когда «жежебец» наконец насытился, Викентий с лицом, выражающим тайное торжество, выскользнул в коридор, взял с тумбочки злополучную барсетку и вернулся в кухню, где торжественно продемонстрировал сей предмет Степану.
– Козырная барсеточка,- сказал на это Степан.- На мою очень похожа. Где достал? В «Мире кожи» в Сокольниках?
Викентий чуть не сел мимо стула.
– Погоди…- прохрипел он.- Разве это не твоя?!
– Нет, конечно. Свою я дома оставил. Кешаня, что ты такой бледный?
– Тогда откуда она здесь взялась? - Викентий смотрел на барсетку, словно та была живой змеей.- Откуда?!
Степан понял, что с его другом творится нечто неладное.
– Ты успокойся, Кешаня. Может, кто из клиентов забыл?!
– Не может…- прошептал Викентий, сатанея оттого, что жизнь становилась каким-то ребусом.- Не может!
И он яростно рванул замок пухлой кожаной сумочки.
И на стол хлынул поток фотографий.
– Ух ты! - удивился Степан, рассматривая карточки.- Красивая девушка! Глаза такие выразительные. И улыбка… Я же тебе говорю, точно, клиентка оставила.
Викентий почти не слышал Степана, механически перебирая снимки. Да, на всех была одна и та же девушка. Только снята она была со спины. И Викентий не видел воспеваемых Степаном «выразительных глаз и улыбки», а лишь копну длинных волос цвета «золотой орех» и плечи, обтянутые лиловым крепдешином. Впрочем, большего ему и не требовалось. Надежду он узнал бы и со спины.
