— Его убили в тот же день. Всех убили, всех, кто был тогда в подвале, — пояснил Юрий.
Владимир откинулся на спинку, мотнул головой. На глазах его даже выступили слезы.
— Кто его так? — тихо спросил он.
— Ищем, — ответил Василий.
— Ты когда от них уехал? Во сколько? — спросил Юрий.
Владимир сначала закурил, потом глянул на часы, и лишь затем ответил.
— В двенадцать сорок.
— Это точно? — не поверил московский опер. — Я, в смысле, вот так, с точностью до минуты?
— Да, я хорошо это запомнил, в час мне надо было быть на Дмитриевке, там у нас один заказ наклевывается. Мы должны были осмотреть помещение, высчитать объемы комнат, и просчитать, во что это обойдется клиенту. Договорились с партнером встретиться в час. А я засиделся у Андрея. Засмотрелся на него. Хорошо он работал, красиво. Такие чудеса творил.
— Успел? — спросил Юрий.
— Что? — не понял тот.
— На Дмитриевку успел?
— Да. Еле-еле. Там пробка была, но небольшая, объехал по переулкам.
Он чуть помолчал, потом сказал: — Что за жизнь бл… Вот так живешь, а потом раз, и все. Только с парнем подружился, и нет его.
— Тебе как открыли дверь в подвал, на четыре звонка? — припомнил главное Юрий.
— Да, но все же перед этим спросили, кто и к кому.
— А когда уходили ничего подозрительного не видели? — спросил Юрий.
— Что именно?
— Ну, люди там не крутились около подвала? — спросил Василий.
— Да, нет. Там во дворе то никого не было. Сонный какой-то двор, пустой был.
— А черный джип, случайно, не видел? — по наитию спросил Юрий.
— Черный джип? А, был, кстати, — оживился Владимир. — Я свернул, было, со двора в арку, туда, на Сретенку, а он как раз едет навстречу мне. Пришлось дать задний ход, он проехал, а потом уж я выехал.
Астафьев и Василий переглянулись.
— Он ехал в сторону мастерской?
— Да, свернул туда.
— А номер ты не запомнил, случайно?
— Нет, не до этого мне было. Я уже торопился. Помню, только, стекла у джипа все круто так тонированные, лиц совсем не видно.
— Слушай, а ты не заметил, золота у них там много было? — спросил Юрий.
— Нет. Андрей еще посетовал, что все только что увезли заказчики, показать нечего. Серьги он сделал при мне, спиральки такие, пружинные.
Василий начал судорожно рыться в своей папке.
— Вот такие? — спросил он, подавая фотографию.
— Да, точно. Только их было две.
Они проговорили еще больше часа, и уже когда Владимир провожал их, сказал на прощанье: — Вот ведь жизнь, какая сука! Только с человеком познакомился, только он тебе понравился, и все! Нет его.
