— Ну так что же? — безжалостно возразил Конан. — Как я понял, тебе уже около сотни лет. И хватит с тебя. Нехорошо быть жадным: мало кто топчет зеленую травку так долго, как ты.
Старик совсем съежился и стал таким жалким, что Шумри не выдержал.
— Прошу тебя, Конан, не добивай своими словами того, кто и так безмерно измучен. Лучше пойдем поскорее! Уже смеркается, скоро опустится непроглядная тьма.
— На такие дела как раз и надо идти во тьме, откликнулся киммериец. — Ночью стрелы ее стражников будет куда реже попадать в цель. Может быть, и проклятые цветы по ночам засыпают…
— Подождите, — забормотал старик, — я кое-что вспомнил… Цветы не засыпают, нет-нет… — Он долго рылся в одном из своих ящичков, грозящий каждый момент рассыпаться в труху, потом протянул Шумри что-то, завернутое в грязную тряпицу.
— Что это? — удивленно спросил тот.
— Это порошок одной горной травки. Его надо нюхать…
Не часто, время от времени. У него такой сильный запах, что перебивает все иные. Ароматы синих цветов не смогут вас усыпить…
Конан обмакнул палец в мелкий серый порошок и поднес к ноздрям. От резкого, как удар плетью, запаха его всего передернуло.
— Неплохо, старик, — одобрительно заметил он. — Если только ты не подсовываешь нам какую-нибудь отраву.
— Это не отрава, клянусь честью, — проговорил Больд, незаметно покинувший свое ложе и опирающийся на длинный, матово светящийся в полутьме меч. — Нам пора, любезные гости. *** Прежде всего Конан, Шумри и Больд — несмотря на слабость, он шел довольно быстро, лишь изредка на миг останавливаясь, чтобы перевести дыхание — вышли на берег озера, к тому месту, где были оставлены слуги и лошади.
Слугам, крепким молодым ребятам, отлично владеющим мечом и луком, коротко рассказали о сути предстоящей битвы.
Разделили на пять равных частей пахучий порошок, запаслись мотком прочной веревки и, стараясь не производить шума, двинулись в сторону замка.
Ночь была светлой, так как недавно минуло полнолуние, и рыжеватая, похожая на новую бронзовую монету луна освещала все уступы и впадины. Было решено пробираться в замок со стороны озера, несмотря на то, что крутизна скал, даже при ярком дневном свете, представляла собой немалую опасность.
Конан лез первым, вжимаясь в нагретые за день камни. В левой руке его был свободный конец веревки, которую поочередно закреплял за устойчивые скальные выступы. Тем самым он значительно облегчал восхождение остальным спутникам, которые, обматывая веревку вокруг тела, уже не рисковали сорваться вниз. Шумри лез сразу же за Больдом, ненавязчиво оберегая его, в нужный момент подставляя колено или плечо. В ночной тишине раздавались только тяжелое дыхание, шорох мелких камней да слабый стук ножен о скалы.
