— Председатель колхоза говорит, что он только грозится. Так оно и есть! — сказал Пинегин. — Такие, что много бахвалятся, никогда не сделают. Поразительное дело! Харитон совершенно убежден, будто имеет моральное право «промышлять в тайге»… Было раз, он бросился на меня с топором: «Тебе казенного жалко, больше всех надо?» Хорошо, что двустволка с собой была. Так он поневоле сдался: лес сгрузил и топор отдал. А меня по этому поводу затаскали в милицию.
— Вас?!
— Именно меня! Пусть он вор, браконьер, но не угрожай оружием, составь акт, агитируй, убеждай…
— Самое время убеждать, когда он топором замахивается! — фыркнула я.
— Говорят, это дела не касается. Вот когда убьет лесника — тогда будет отвечать он.
— Весь район смотрит, чем дело у нас кончится, — задумчиво заговорила Мария Кирилловна, — супруги Пинегины смирятся или браконьер Чугунов. Пока все штрафами отделывается да душеспасительными беседами. А пример для колхозников? Они же видят, что всякие лесные да речные воры лучше их живут, доходов у них побольше, чем у честных колхозников. Уже актов на этого Харитона — целая стопа. Нигде не работает. Властей, говорит, над собой не могу переносить: душа не терпит. Что же его, браконьера, председателем колхоза ставить? Да и над тем, ох, сколько имеется начальства! Живут они, Харитон и Виринея Егоровна, как лесные бобры. От всех скрылись за семью запорами!
Девушка хорошая его полюбила здесь. Чудесная девушка. Лиза Олесова. Комсомолка, агротехником в колхозе работает. Харитону тоже она по душе пришлась. Собирались жениться, он даже в колхоз заявление подал, но… забрал назад. И свадьба расстроилась.
— Почему?
— Мать отговорила. Да и он сам понял, что при такой жене с прежней жизнью кончать придется. Даже и думать нечего! А меняться он не хочет. Еще до загса и поругались. Разные люди!!! Для Лизы и лучше, что они разошлись. Ну, а Харитон… плохо кончит!
Жара стояла невыносимая, будто мы находились не на Севере, а где-нибудь под Батуми. Но белые ночи холодны. Так же светит солнце, а холодно. Почти все члены экспедиции разошлись по тайге небольшими группами. Плот наш готов. Ефрем Георгиевич сам его сделал. Отличный плот, большой, устойчивый.
Утром я проснулась с мыслью: завтра мы отправимся на плоту по Ыйдыге — Мария Кирилловна, я, Кузя и рабочие — Стрельцов и Ярышкин.
Все этого Ярышкина звали «расстрига», и я сначала думала, что это его фамилия. Но оказалось, что он бывший поп, только перестал верить в бога и «расстригся». Он работает в лесхозе лесорубом, но сам попросился в экспедицию. Каких только людей не встретишь!
