— Харитонушка, бог с тобой! — испуганно остановила его мать.
— Вы не правы, — сказала я, отводя от него глаза. Я попыталась объяснить — и м…
— Вы, девушка, живете в столице, и здешних дел вам не понять! — зло оборвал меня Харитон. — Как я понимаю, братуха хочет на вас жениться. Желаю вам счастья! Но в наши дела не лезьте. И — лучше бы вам от Пинегиных уйти. Нечего вам там делать. Для вашего блага предупреждаю.
— Что ты, Харитонушка, Таисия бог знает что может подумать, — тревожно воззвала к нему мать. — Мы люди тихие, никого не обидим. Нас обидели и обижают. А от нас зла нет. Старшой сын в Москве живет, партейный, прохвессором работает. Нас не троньте!..
— Ты, мать, заговариваешься! — грубо оборвал старуху Харитон. — Чево ты перед ней так: не председатель сельсовета.
Я поднялась уходить. Меня не удерживали. Запирая за мной калитку, Харитон тихонько напомнил:
— От Пинегиных уходите. Лучше вам будет. Хлопот меньше. Квартеру у кого угодно можно снять. Хоть у нас. Недорого возьмем.
— От них никуда не уйду! — сказала я возмущенно. — А насчет Василия вы ошиблись. Я ему не невеста!
Выйдя на улицу, я облегченно вздохнула. Ух! До чего у них тяжело дышится. Только теперь я поняла, какой огромный путь проделал Василий от этой глухой калитки со щеколдой до научно-исследовательского института Академии наук. Он был таким, как этот страшный Харитон, а теперь — кандидат наук. Нет, он не был таким: он писал стихи, был здесь, в Кедровом, комсомольцем, и мать прокляла его за антирелигиозную работу. Может, я его слишком строго судила? Трудно полностью очиститься от т а к о г о…
Но как он мог оставить маленького брата там, откуда он сумел вырваться? Старше его на целых восемь лет… С такой матерью. Разве он не знал, как воспитывают Харитонушку? А теперь Харитона хотят судить за то, что он охотится в «божьей тайге». Сколько злобы было в его взгляде, когда он заговорил о Ефреме Георгиевиче.
Вечером, после ужина, когда Даня ушел к товарищу, я передала этот разговор обоим супругам.
— Не боюсь я его угроз, Таисия Константиновна! — равнодушно отозвался Ефрем Георгиевич.
— Он способен пырнуть ножом, этот Харитон! — озабоченно сказала Мария Кирилловна.
— А если поговорить с секретарем райкома? — предложила я. У меня не выходил из памяти взгляд Харитона.
— Говорили. Не мы — люди. Харитон открыто грозился. Вызывали его не раз, беседовали с ним. Куда только не вызывали! Все равно браконьерствует, — с досадой ответила Мария Кирилловна.
