Нам предстояла еще одна встреча, на этот раз последняя… Не забыть мне ее никогда.
Накануне мы остановились в глубокой подковообразной бухте, окаймленной желтым полумесяцем песка. Края этой огромной подковы оканчивались двумя крутыми обрывистыми мысами. Они поднимались над Байкалом метров на сорок — черные скалы, отвесные, как стена, — но по мере удаления от озера снижались. В закруглении подковы, сразу за желтоватой каймой песка, начинался лиственный лес. Там мы бросили якорь. Но на этот раз капитан, руководствуясь какими-то своими соображениями, приказал прикрепить «Баклан» еще и к деревьям потолще.
После ужина все собрались в кают-компании — пришли на голос Жени, он пел, аккомпанируя себе на гитаре. Впервые он пел не стесняясь, свободно.
Кроме Алеши, никто даже не подозревал, что у него такой хороший голос. Последним вошел капитан.
— Ну спасибо, Женя, разуважил! — сказал капитан проникновенно. — Если не устал, спой еще.
И Женя пел. К моему удивлению, многие песни оказались нам совсем незнакомы. Особенно нам понравилась одна. Колыбельная. Оставленная мужем женщина поет над колыбелью своей дочки:
За окном веселье,
Уличный прибой,
Рядом новоселье…
Мы одни с тобой.
Ты болела корью,
А теперь прошло.
Было много горя,
Далеко ушло.
Жалко даже горя,
Разное оно!
Ветер из-за моря
Дует к нам в окно.
Не забыть мне, верно,
Смуглого лица…
Лучше б не встречала
Твоего отца.
У него другая,
Умная, жена…
Спи моя родная,
Девочка моя.
Гордая и сильная,
Что ей наша дочь…
В сарафане синем
В окно смотрит ночь.
Я ему сказала:
— Сможешь — позабудь…
За день так устала.
Надо б отдохнуть.
Только не усну я,
За окном прибой,
Спи, моя родная,
Я всегда с тобой!
— Чьи это слова?
— Чья музыка?
— Какой мотив чудесный! — н абросились на него, когда Женя умолк, задумавшись. Женя неопределенно повел плечами.
— Это ведь его песня! — не выдержал Алеша. — Он сам их пишет, как Булат Окуджава. И музыку и слова…
Женя смущенно отмахнулся.
— Тоже мне, нашел Окуджаву… Просто люблю петь и складываю песни. Я же не поэт, а шофер.
— Но почему вдруг про женщину? — удивился я.
— Была у нас на заводе Лихачева мать-одиночка. В праздники я о ней вспоминал, ну, что одна… За окном веселье, а она одна… Вот и получилась песня. Само собой как-то сочинилось. И мотив откуда-то взялся.
— А где она сейчас? — спросил Алеша. — Ты вроде говорил мне, что она уехала. Куда?
— В Зурбаган, — пошутил Женя. Все почему-то так и подумали: пошутил.
— Женя первое место получил на конкурсе самодеятельности в Москве, — сказал Алеша. — Его даже в ансамбль приглашали… Забыл какой. Скажи, Женя.
