— Нет, — пробормотал я, — не знаю.
— Что он сказал?
Я поднял голову и с отчаянной отвагой посмотрел в ее глаза. Замирая от любви и ужаса, я сказал:
— Я вас люблю…
— Он так сказал? — Она счастливо засмеялась. — Он любит меня! Скажи ему, скажи, что я буду ждать, сколько он захочет. Сегодня же скажи. Если он не может прийти, я буду ждать хоть всю жизнь. И я буду счастлива только одним ожиданием. Только бы мне знать, наверное, всегда знать, что он меня любит.
Она засмеялась счастливым смехом женщины, узнавшей любовь. Конечно, тогда я еще не понимал этого, не знал, как смеется женщина от нахлынувшего на нее счастья. Это я понял потом, через много лет. А тогда, в тот вечер, я только видел, как она счастлива. Счастлива от того, что к ней неожиданно пришла любовь. А кто этот человек, так осчастлививший ее, разве это очень важно? Ей хотелось одного — сделать этого человека, этого единственного в мире, таким же счастливым, как и она сама. Нет, она его сделает в сто раз счастливее! Пусть он только захочет этого, пусть только придет к ней!
Ничего я еще не понимал тогда. Я был просто смят ее смехом, ее ликующим голосом.
Она была счастлива, потому что не подозревала даже, кто тот горемычный счастливец, который открыл ей такую жизнь. И его она любит, а не меня. Его не было, этого другого, она сама выдумала его и поставила на моем пути. Он, выдуманный, торжествующе смотрел на меня из темноты. Он смеялся надо мной, а я ненавидел его, и нерассуждающая горячая ревность овладела мною.
Я не знаю, что бы я сделал в этот вечер! Я был готов на любой поступок. У мальчишки в четырнадцать лет страсти не так скованы рассудком, как у взрослого человека. Ему неизвестны расчеты и соображения, которые бы могли оказаться сильнее его желания или его чести.
Мне казалось, что я, как честный человек, должен разбить ее бредовые мечты насчет воображаемого любовника.
А о том, что это разобьет ее жизнь, я не подумал.
В это время появился ее отец. Мы не слышали, как он подошел к воротам со стороны двора.
— Верка?
Она не ответила. Тогда он открыл калитку и выглянул на улицу.
— Ты тут с кем? — Увидав меня, он громко зевнул: — А, это ты…
Он почесал грудь, просунув руку под свою полосатую сарпинковую рубашку, и еще раз зевнул.
— Это, значит, я вам помеха? — спросил он хмуро.
— Нисколько, — недовольным голосом ответила Вера.
— А замолчали?
— Один разговор договорили, другого начать не успели.
— А про что разговор?
— О господи! — воскликнула Вера. — До всего вам дело. Шел человек мимо, какая, говорит, погода. А вам бы только тиранить меня. Спокойной ночи.
