– Давай-давай, – сказала она, покусывая губы.
– В нашем парке, – он наконец выговорился, выдохнул все, что хотел сказать.
И наступила тишина. В душах поселился мрак и отчаяние. Оба хотели и боялись этой встречи. Истомина молча смотрела на сотовый, словно не понимала, что держит в руке. Прошел год с той злополучной минуты. А кажется, что минула целая вечность. Лена уже стала другой, она ощущала в себе незнакомую женщину. И ей очень хотелось подружиться с этой незнакомкой, чтобы стать с ней одним существом, цельным и неразделимым.
– В нашем парке, – тихонько прошептала она в пустую трубку. Она говорила сама с собой, мысленно, разделяя слова на слоги. Лена уже знала, как поступит, что скажет, как будет выглядеть. И в этом заключалась ее внутренняя сила.
Олег ждал Лену в начале аллеи. Было что-то сиротливое в его долговязой фигуре. Он стоял, прислонившись к спинке скамейки. Повсюду голуби, воркующие, клюющие какой-то корм, они с шумом взлетали наверх, затем вновь реяли вниз, казалось, парк наводнен фантастическими птицами, будто все люди в городе внезапно исчезли и, повинуясь неведомой воле, превратились в пернатых чудовищ. И теперь они спешат скорее насытиться и познакомиться друг с другом поближе. Ведь раньше все времени не было. Лена, вспугнув пронырливых голубей, подобрала какую-то газету, расправила и присела на краешек скамейки, тревожась, как бы не испачкаться. Она хотела посмотреть в глаза бывшему жениху. И посмотрела, преодолев страх. Олег не выдержал пристального взгляда, отвернулся. Лена вздохнула. Ничего в этих глазах не было, ни любви, ни сострадания. В них проскальзывала нестерпимая жалость к себе, да еще, пожалуй, непонимание ситуации. Олег хотел добиться ответа от Лены, ждал избавления, но она не знала, чем ему помочь. Если бы знала – помогла, посоветовала, как избавиться от наваждения. Олег испытывал муки настоящего преступника, так мучается убийца, совершивший тайное преступление. Он знает, что никто и никогда не дознается о содеянном зле, ни одно живое существо не сможет вычислить и раскрыть убийство. И это знание делает его жизнь нестерпимой и мучительной. Преступник ищет выхода, мечется, не спит, не ест, не работает, он даже не может думать. Единственное, на что его хватает, – без устали бродить по улицам и вглядываться в глаза прохожих, предлагая им себя в качестве жертвы, но они равнодушно отворачиваются, у них и своих проблем достаточно. И тогда он спешит исповедаться, но ему не верят, муки становятся все более невыносимыми, и, наконец, убийца сам доносит на себя.
