Ему не нравилась армия пригородных жителей, работавших в городе. Они заполоняли станцию по будням и поля для гольфа по выходным. Ему не нравились компании напыщенных юнцов, слонявшиеся вокруг участков с таким видом, как будто они гуляют по Лос-Анджелесу. Он не ожидал, что в столь почтенном возрасте окажется в такой близости от людских толп и криминально настроенных элементов.
И потом был еще я.
Родители вышли к дверям в надежде увидеть всех нас троих: мы собирались к ним на обед. Но увидели только одного своего сына. Сбитые с толку, они смотрели, как я проезжаю мимо ворот и ищу, где бы припарковаться. Они не понимали, что происходит.
Когда я был маленьким, вдоль этой улицы машины не стояли. Одного гаража для семьи было более чем достаточно. Теперь ты мог заработать грыжу, разыскивая, где поставить машину. Все сильно изменилось.
Я поцеловал маму и пожал руку отцу. Они не знали, что случилось. Еды было слишком много, ведь они ждали и Джину, и Пэта. Родители думали, что это будет встреча двух счастливых семейств. Вместо этого они получили одного меня.
— Мама, папа, я должен вам кое-что рассказать.
Звучали старые песни. Из стереомагнитофона доносился концерт Тони Беннета в «Карнеги-Холла», хотя это мог с тем же успехом быть Синатра, или Дин Мартин, или Сэмми Дэвис-младший. В доме моих родителей никогда не умолкали старые песни.
Они уселись в свои любимые кресла и выжидающе уставились на меня. Как двое ребятишек. Клянусь Богом, они думали, что я объявлю о скором прибавлении в моем семействе. А я стоял и чувствовал себя так, как я себя частенько чувствовал перед своими родителями: больше похожим на персонажа дешевой мыльной оперы, чем на сына.
— В общем, такое впечатление, что Джина меня бросила, — выдохнул я.
Я произнес это совершенно неподобающим тоном — небрежным, беззаботным. Каким-то несерьезным. Но не мог же я упасть на четвереньки и залить слезами их пушистый ковер. Потому что после вчерашней поездки в парк и второй бессонной ночи на слишком большой для одного меня кровати я наконец начал сознавать что она может не вернуться. Но я уже вырос из того возраста, когда приносишь родителям дурные вести. А они были слишком стары, чтобы эти новости выслушивать.
Несколько долгих секунд прошли в полной тишине.
— Что? — переспросил отец. — Как это — бросила?
— Где ребенок? — спросила мать. Она-то моментально все поняла.
— Пэт у Джины. Дома у ее отца.
— У этого ненормального панка? Бедняжка.
