Man and Boy, или История с продолжением - Тони Парсонс

Самый красивый мальчик на свете!

Мальчик! Это мальчик!

Это крошечный мальчик.

Я смотрю на это дитя, лысенькое и сморщенное, а оттого напоминающее маленького старичка, и внутри у меня все сжимается.

Кажется, что «вот это» — нет, конечно, не «это», а «он» — и есть самый красивый ребенок за всю мировую историю. Неужели «вот это» — простите, «он» — и в действительности самый красивый ребенок на всем белом свете? Или сейчас мое мнение подсказывает мне моя биологическая программа? Может быть, все родители чувствуют то же самое? Даже те, у кого рождаются обычные, ничем не примечательные дети? Правда ли, что наш ребенок так прекрасен?

Я пока что не в состоянии разобраться в этом.

Ребенок спит на руках у моей любимой женщины. Я присаживаюсь на край кровати, смотрю на них обоих и как никогда отчетливо чувствую, что мое место — именно здесь, в этой комнате, с этой женщиной и этим ребенком. И больше нигде.

После всех волнений истекших суток меня вдруг охватывает непонятное сочетание благодарности, счастья и любви, оно заполняет всю мою сущность, грозя вырваться наружу.

Я боюсь, что сейчас все испорчу. Только бы не расплакаться! Иначе вся торжественность и грандиозность этого момента будут смазаны. Но тут ребенок просыпается и пронзительно кричит, прося еды. В этот миг мы — я и моя любимая женщина — громко смеемся от неожиданности и восторга.

Это маленькое чудо. И хотя никому еще не удавалось убежать от повседневной жизни (кстати, когда мне нужно возвращаться на работу?), весь этот замечательный день наполнен самым настоящим волшебством. Правда, сами мы не говорим о волшебстве, хотя чувствуем его повсюду.

Вскоре к нам присоединяются мои родители. После неизбежных поцелуев и объятий мама пересчитывает у малыша пальчики на руках и ногах, проверяет, нет ли между ними перепонок. Но у него все в порядке, с ребенком все в полном порядке.

— Он неотразим, — говорит мама. — Мальчик просто неотразим.

Отец смотрит на ребенка, и мне кажется, что и у него внутри в этот момент что-то тает.

О моем отце можно сказать много хорошего, но его не назовешь мягким человеком. Он вовсе не сентиментален, он не останавливается на улице для того, чтобы погладить ребенка по головке и немного повозиться с ним. Отец прекрасный человек, но ему пришлось очень многое пережить, а потому он довольно суров. В общем, у него непростой характер. Правда, сегодня ледяные глыбы в его душе треснули, и я уверен, что он тоже это понимает.